Тема того, каким именно родом деятельности занимался мастер Деллак, в разговоре никогда не всплывала, а Валентин Драшер был не в том положении, чтобы задавать вопросы и лезть не в свое дело. Конечно, мастер Деллак был успешным человеком, одним из наиболее заметных богачей на пыльном пространстве Костяного Берега. У Драшера была одна-две мысли на этот счет, но он решил, что безопаснее, пожалуй, будет этого не знать. Он просто делал то, что ему было сказано. Дважды в неделю, после работы, он посещал поместье мастера Деллака, расположенное среди холмов, чтобы на частной основе оказать свои специализированные услуги в обмен на обговоренную плату. И, в любом случае, не задавать вопросов.
Иногда мастер Деллак добавлял к оплате подарок — копченую ветчину, упаковку дорогого, изысканного печенья, а порой даже бутыль привозного вина. Драшер знал, что может получить неплохие деньги за эти продукты, но всегда оставлял их себе. Не то что бы он был жаден или любил гурманствовать — хотя, Трон знает, прошло много, очень много времени с тех пор, как Валентин Драшер наслаждался хоть какой-то роскошью. Он делал это потому, что существовала черта, которую Драшер не был готов перейти. За долгие годы он потерял так много всего, что составляло его жизнь, его респектабельность и добрую репутацию, что крепко держался за то, что у него еще оставалось.
Кроме того, он был кротким человеком и слишком боялся, что его поймают.
Поздно вечером в один хвалебник Драшер возвращался из дома Деллака в Калостер. Он приходил в поместье и покидал его пешком — целое путешествие, не меньше часа в один конец. Деллак ни разу не предложил ему транспортер, несмотря на то, что у него был водитель. Драшер пытался воспринимать эти походы раз в две недели как вполне достойное упражнение для мужчины его возраста, которое должно приносить пользу, однако к тому времени, как он приходил к своему обиталищу на улице Амон, он всегда чувствовал усталость.
Солнце зашло, и небо над маленьким прибрежным городом стало мраморно-розовым. Ночной ветер поднимал и рассеивал клубы белой пыли с дюн по ту сторону дороги в город, и Калостер выглядел темным, как будто каждое окно было закрыто ставнями.
Здесь отсутствовала ночная жизнь, никуда нельзя было скрыться от скромности и тишины маленького города. Но вдобавок к заработку, лежащему в кармане верхнего платья, Драшер нес в сумке кусок хорошей грудинки. Он будет сытно ужинать по меньшей мере несколько дней.
Улица Амон, застроенная доходными домами, тянулась под горку от площади Аквилы до ржавых причалов и заброшенных рыбзаводов. От старости и недостатка ухода дома приобрели грязно-коричневый цвет, а их крыши нуждались в починке. Воздух был пропитан зловонием от печей для обжига извести, расположенных прямо через дорогу. Драшер снимал комнаты на четвертом этаже дома номер семьдесят.
Чуть дальше по улице был припаркован большой черный транспортер с хромированными фарами. Драшер заметил его, пока рылся в карманах в поисках ключа, но не слишком этим озаботился. Он поднялся к своей двери по узкой деревянной лестнице.
Только войдя в свою комнатушку, он понял, что в ней уже кто-то есть.
Мужчина был крепкого сложения и довольно-таки уродлив. Тяжелые брови, грива густых темных волос, бесформенное, асимметричное лицо. На нем был застегнутый на все пуговицы костюм из толстой черной саржи и тяжелый кожаный плащ, тоже черного цвета. Он удобно расселся напротив двери на деревянном стуле с решетчатой спинкой, дожидаясь его.
– Что вы... – начал Драшер. Голос получился слабый и писклявый.
– Вы Драшер? – спросил мужчина.
– Да. А что? Что вы тут делаете? Это моя...
– Валентин Драшер? – с нажимом переспросил мужчина, бросив взгляд на маленький инфопланшет в левой руке. – Магос биологис? Тут написано, что вам сорок семь. Это правда? Выглядите старше.
– Я — Валентин Драшер, – ответил Драшер, слишком напуганный, чтобы оскорбиться. – К чему это? Кто вы?
– Присядьте, магос. Сюда, пожалуйста. Положите сумку на стол.
Драшер сделал, как было сказано. Сердце колотилось, кожа стала влажной от пота. У него появилось ужасное чувство осознания того, к чему все идет.
– Меня зовут Фалкен, – сказал человек и мельком показал ему документ. Драшер сглотнул, увидев серебряную печать Магистратума с маленькой оранжевой ленточкой — знаком Отдела Военного Управления.
– Давно ли вы пребываете на Гершоме?
– А... четырнадцать лет. Четырнадцать лет этой зимой.
– А здесь, в Калостере?
– Только восемнадцать месяцев.
Мужчина снова взглянул на экран.
– По данным Центрального архива вас нанял Администратум для преподавания естественной истории в местной схоле.
– Все правильно. Мои документы в полном порядке.
– Но вы — магос биологис, а не учитель.
– Этот мир предоставляет не лучшие рабочие перспективы для человека моей профессии. Я беру ту работу, какую могу выполнить. Учительского жалованья, предоставляемого Администратумом, хватает, чтобы иметь крышу над головой.
Мужчина поджал губы.
– Если перспектив для таких, как вы, здесь раз-два и обчелся, то это поднимает вопрос, почему вы вообще прибыли на Гершом? Не говоря уже о том, почему вы решили остаться здесь на четырнадцать лет.
Несмотря на страх, Драшер почувствовал себя уязвленным. Старая несправедливость снова вернулась, чтобы преследовать его.
– Когда я прибыл на этот мир, сэр, мне дали прибыльную работу. Сам лорд-губернатор был моим покровителем. Он поручил мне составить полную таксономию фауны этой планеты. Работа заняла семь лет, но ближе к концу появились затруднения...
– Затруднения?
– Юридического характера. Меня заставили остаться на планете еще на два года, поскольку я был свидетелем. Все деньги, заработанные мной, закончились. К тому времени, как дело было закрыто, я больше не мог позволить себе уехать на другую планету. С тех пор я живу здесь, зарабатываю на жизнь, чем могу.
Фалкен, похоже, не слишком заинтересовался его историей. Драшер по опыту знал, что она никому не интересна. На унылом захолустном мирке вроде Гершома каждый мог поведать свой собственный слезливый рассказ.
– Вы все смотрите на сумку, магос, – вдруг заметил Фалкен. – Почему это?
Драшер снова тяжело сглотнул. У него никогда не получалось лгать.
– Сэр, – сказал он тихо, – скажите мне, пожалуйста... Я имею в виду, будет ли мне лучше, если я сейчас во всем сознаюсь?
Фалкен моргнул, как будто удивившись, затем улыбнулся.
– Это хорошая идея, – сказал он, присаживаясь так, чтобы видеть лицо Драшера через низкий столик, на котором лежала сумка. – Почему бы вам этого не сделать?
– Мне стыдно, – сказал Драшер. – Я хочу сказать, это было глупо. Я знал, что Магистратум рано или поздно обнаружит. Просто... я был в очень трудном положении.
– Продолжайте.
– Администратум платит мне за мои услуги, а также дает право на определенный рацион, установленный Военным Управлением. Это, конечно же, если... если я не работаю где-то еще, чтобы получить добавку к заработку.
– Естественно, – кивнул Фалкен. – Если нарушить правила, последует наказание. Оно может быть суровым.
Драшер вздохнул и показал Фалкену содержимое своей сумки.
– Есть человек, местный бизнесмен, который нанял меня. Два вечера в неделю. По частной договоренности. Он платит мне наличными, и никаких вопросов.
– Сколько?
– Две короны за вечер. У него дочь. Для нее он меня и приглашает...
Фалкен посмотрел на вещи, которые демонстрировал ему Драшер.
– Вы делаете это с его дочерью?
– Да. Он иногда наблюдает.
Фалкен встал.
– Ясно. Милая картина, не правда ли?
По какой-то причине Фалкен выглядел так, будто подавлял улыбку, словно что-то ужасно его веселило.
– У меня серьезные проблемы? – спросил Драшер.
– Вам придется поехать со мной, – сказал Фалкен. – В Тихо.
– В Тихо?
– Маршал хочет поговорить с вами.
– О Трон! – выдохнул Драшер. – Я думал, может, просто штраф...
– Соберите вещи, магос. Все, что есть. Даю вам пять минут.
Имущества у Драшера было не много. Все поместилось в две небольшие сумки. Фалкен не предложил отнести их вниз, к транспортеру.
Уже совсем стемнело, наступила ночь. Когда включился двигатель, свет фар заполнил глубины улицы Амон.
Драшер сел вперед, рядом с офицером Магистратума. Они выехали через город на прибрежное шоссе и повернули на юг.

* * *

Города Южного Полуострова, среди них и Тихо, еще недавно были ареной жестокой гражданской войны, которая бушевала более десяти лет. Два года назад народное сепаратистское движение наконец было сломлено правительственными войсками, но к тому времени война окончательно ослабила и без того нездоровую экономику Гершома. Строгое военное правление Империума распространилось по всему Полуострову, Костяному берегу и через него — на Восточные провинции.
Гражданская война загрязнила воздух дымом и отравила прибрежные воды, погубив рыболовный промысел. Города Полуострова представляли собой руины, в которых Отдел Военного Управления восстанавливал закон Империума и помогал обнищавшему мирному населению.
Фалкен вел машину уже два часа, но не произнес и слова. Приглушенное вокс-устройство под приборной панелью потрескивало, передавая сообщения Магистратума, как будто бормоча во сне.
Драшер глядел из окна в темноту и на изредка вырисовывающиеся из нее черные развалины. Вот и все, подумал он. Гершом был его главным врагом. Он заманил его, молодого, блестящего ученого с не менее блестящим будущим, и заточил, словно муху в янтаре. Он иссушил Драшера, подавил его дух и сделал бедняком.
И теперь, после всех усилий заработать себе на хлеб, не говоря уже о билете с планеты, он намеревался его уничтожить. Позор. Бесчестие. Возможно, лишение свободы.
– Я не заслужил этого, – пробормотал он.
– Что? – спросил Фалкен из-за руля.
– Ничего.
Они начали проезжать мимо укрепленных дорожных застав, где бойцы Магистратума, носящие оранжевую ленточку Отдела Военного Управления, пропускали Фалкена взмахом руки. Теперь они въехали на сам Полуостров, в настоящую зону боевых действий. Мимо проплывали города-призраки, заброшенные, полуразрушенные, освещаемые прожекторами и сигнальными огнями военных. Темный ландшафт снаружи превратился в фосфоресцирующую пустошь, усеянную хрупкими стенами и пустыми жилблоками.
Тихо был главным городом на Полуострове, и, пока они ехали по его пустым улицам, четыре часа спустя после выезда из Калостера, Драшер мог видеть печальные последствия катастрофы — погнутые балки, кучи щебня, почерневшие от дыма строения. Его лицо, слабо освещенное огнями циферблатов на приборной панели, отражалось в окне, и его образ накладывался на руины. Бледный, худой, очкастый, с редкими седыми волосами. Драшер не был уверен, он ли похож на развалины Тихо или они на него.
Они остановились в центре города, у массивного, обветшавшего здания из ауслита.
– Оставьте сумки, – сказал Фалкен, выходя наружу. – Я попрошу их занести.
Драшер последовал за ним в высокий проход. В наполненном эхом атриуме туда-сюда сновали сотрудники Магистратума, с потолка свисали поникшие флаги Империума. Пахло антисептиком.
– Сюда, – показал Фалкен.
Он отвел Драшера к помещению на пятом этаже. Лифты не работали, и им пришлось воспользоваться лестницей. Фалкен оставил его ждать за тяжелой двойной дверью.
Было холодно, так как через треснувшие оконные стекла в дальнем конце коридора внутрь проникал ночной воздух. Драшер шагал взад и вперед. Он слышал, как дребезжат и щелкают когитаторы в ближайших комнатах, и как изредка откуда-то снизу доносится крик. Потом он услышал смех из-за двойной двери.
Показался Фалкен. Он все еще усмехался.
– Все, можно входить, – сказал он.
Драшер вошел внутрь, и двери закрылись за ним. Офис был большой и мрачный, на потертом ковре стоял единственный металлический стол. С полдюжины тележек с проволочными корзинами были плотно набиты потрепанными папками и пакетами документов. Тихо жужжал когитатор. На стенах виднелись выцветшие пятна там, где раньше висели картины.
– Трон. Я тебя и не узнала, магос, – произнес женский голос.
Она стояла у окна, и ее силуэт вырисовывался на фоне ночного города, лежащего снаружи. Он сразу же узнал этот голос.
– Мэкс?
Жермен Мэкс шагнула ему навстречу с улыбкой на губах. Ее волосы по-прежнему были короткими, лицо — по-прежнему худым, и старый маленький шрам в виде зигзага, слева надо ртом, все еще был заметен. Другой, более свежий шрам на лбу был наполовину спрятан под челкой.
– Привет, Валентин, – сказала она. – Сколько лет уже прошло? Пять?
Он кивнул.
– Представитель Мэкс...
Она покачала головой.
– Теперь уже – маршал Магистратума Мэкс. Глава Отдела Военного Управления в городе Тихо.
Он застыл на месте.
– Мадмуазель, я все могу объяснить. Я надеюсь, тот факт, что ты давно меня знаешь, может смягчить...
– Фалкен пошутил над тобой, магос.
– Извини, что?
Мэкс села за стол.
– Я послала Фалкена на побережье, чтоб он тебя привез. Трон его знает, почему ты вдруг начал ему исповедоваться. Совесть нечиста, а, Валентин?
– Я... – Драшер запнулся.
– Фалкен чуть со смеху не лопнул. Он сказал, мол, не думал, что сможет всю дорогу ехать с серьезным лицом. Ты что, думал, у тебя проблемы?
– Он... но ведь... я...
– Учил дочь какого-то мелкого вымогателя искусству акварели? Чтобы получать добавку к тем скудным грошам, которые выдает Админ? Да ладно, Валентин! Еще бы я заставила главного следователя ехать куда-то, чтоб арестовать тебя, гений ты наш криминальный.
Драшер почувствовал, что у него слегка кружится голова.
– Можно присесть? – спросил он.
Она кивнула, все еще посмеиваясь, и вынула из ящика письменного стола бутылку амасека и две стопки.
– Давай-ка выпей, грязный рецидивист, – ухмыльнулась она, протягивая ему одну из них.
– Я действительно не понимаю, что происходит... – сказал Драшер.
– Я тоже, – ответила она. – Вот поэтому мне нужна кое-какая помощь. Помощь знатока. Когда я сказала, что у тебя нет проблем, я солгала. С тобой лично — нет, но проблема есть здесь. И ты вот-вот в ней окажешься.
– Ох, – отозвался он.
– Выпей, – посоветовала Мэкс. – Там, куда мы сейчас пойдем, тебе это понадобится.

– С точки зрения знатока, – сказала она, – что могло это сделать?
Драшер долго смотрел на это, а затем извинился и вышел. Подкатывая к горлу, амасек казался куда более горячим и жгучим, чем когда шел по нему вниз.
– Все в порядке? – спросила женщина.
Он вытер рот и, скрепя сердце, кивнул. Мэкс вытащила из кармана маленький сосуд и намазала его жирным на вид содержимым у себя под носом. Затем протянула руку и сделала то же с Драшером. Резкий камфорный запах оссцила заполнил его ноздри.
– Надо было сделать это прежде, чем входить, – извинилась Мэкс. – Старая хитрость медиков-мортус. Забивает вонь разложения.
Они снова зашли в морг. Это было прохладное помещение с полом, выложенным квадратной плиткой, покрытой розовато-лиловой эмалью. Через каждые несколько метров в пол были вделаны латунные отверстия, и в отдалении Драшер мог расслышать постукивание капель, протекающих из шланга для очистки помещения. Мощные лампы-полосы наполняли помещение резким белым светом, словно покрыв все изморозью.
Труп лежал на стальной каталке рядом с машиной для вскрытия. На каталках неподалеку виднелись другие тела, отмеченные бирками и накрытые красными простынями.
– Ну как, еще раз взглянешь? – спросила Мэкс.
Драшер кивнул.
Она снова откинула красное покрывало.
Мужчина был наг, тело было белым и распухшим, как сваренный моллюск. Кисти, стопы и гениталии как будто сморщились от холода, а темные ногти отчетливо выделялись на фоне плоти. Черные волосы на груди и в паху были похожи на лапки насекомых.
При жизни его рост был примерно метр восемьдесят, прикинул Драшер, сражаясь с очередным рвотным позывом. Крепкого сложения. Синюшные пятна покрывали область поясницы, на ребрах также виднелись кровоподтеки более темного оттенка.
Его лицо и большая часть горла были откушены. Вместе с мягкими тканями исчезли и куски черепа. Отрезаны начисто, как будто огромными промышленными ножницами...
Драшер сглотнул и отвел взгляд в сторону.
– Животное, верно? – спросила Мэкс.
Драшер что-то пробормотал в ответ.
– Это было согласие?
– Похоже, что это укус, – сказал магос едва слышным голосом. – Очень глубокий и сильный. И еще... предположительно, признаки поедания. Вокруг лица и шеи.
– Животное, так? – повторила она.
– Полагаю, что да. Ни один человек не смог бы... так укусить.
– Я измерила радиус укуса. Точно, как ты учил. Помнишь, во Внешнем Юдаре? Я его замерила.
– Это хорошо.
– Двадцать сантиметров. А потом проверила. Никаких фрагментов зубов, все чисто. Короче, оно просто напрочь откусило ему лицо.
Драшер медленно повернулся.
– Мэкс? Что я здесь делаю?
– Помогаешь моему расследованию, – ответила она. – Я думала, мы это уже выяснили. Я заправляю в этой глухомани, здесь куча проблем, с которыми надо бороться, уж поверь мне... а затем происходит вот это вот дерьмо. Мне нужен был эксперт, и вдруг, о чудо, – старый друг, магос биологис Валентин Драшер, вдруг нашелся в Калостере, на должности учителя. Я и подумала: Мэкс, это же просто идеально. Когда-то мы так здорово работали вместе, а тут как раз нужен знаток биологии.
– Это замечательно...
– Приободрись, Валентин. Здесь еще и деньги светят. Я оплачу твой отпуск Магистратуму, и ты получишь втрое против того, что тебе платил Администратум. Эксперт-свидетель и все такое.
– Ты заведуешь программой Военного Управления здесь, в Тихо, и используешь такие связи, чтобы я мог подумать над одним-единственным делом?
– Нет, – сказала Мэкс. – Наверное, это тоже надо было сказать раньше. Это не единственная жертва.
– Сколько других? – спросил он.
Мэкс сделала неопределенный жест, который охватывал все остальные каталки в помещении. Двадцать пять, тридцать, может, и больше.
– Ты шутишь?
– Хотела бы я... Что-то проедает сквозь народ широкую тропу.
Драшер собрался с духом, повернулся обратно к голому трупу и заменил свои обычные очки на очки для чтения.
– Флюоресцентную лампу, пожалуйста. И микролупу.
– Она подала ему лупу с тележки для вскрытий и подняла лампу, заливая голубым светом изуродованный череп мертвеца.
Драшер взял стальной щуп и аккуратно убрал край одного из обнаженных выступов кости. Он с трудом заставил остаться на месте содержимое своего желудка.
– Нет фрагментов зубов.
– Я же говорила.
– Нет вообще ничего, – сказал он. – Нет даже бацилл, которые следовало бы ожидать в ране, нанесенной хищником. Это было не животное. Это не укус.
– Что?
– Рана слишком чистая. Я бы сказал, нужно искать человека с пиломечом.
Мэкс покачала головой.
– Нет.
– Почему нет?
– Потому что, если бы по центру Тихо бегал маньяк с пиломечом, я бы об этом знала. Валентин, это животное.
– Как ты можешь быть в этом настолько уверена? - спросил он.
– Поехали, – ответила она. – Я тебе покажу.

В свете фар транспортера показалась надпись над коваными железными воротами. «Сады Тихо».
– До гражданской войны они были довольно плотно заселены, – сказала она, притормаживая. – Крупнейший ксенозверинец на планете. У местного губернатора был бзик на экзотических животных.
– И?
– И его разбомбили во время войны, Валентин. Некоторые животные погибли, но многие сбежали. Я думаю, что одно из них бродит по развалинам Тихо — голодное, беспризорное, убивающее людей.
– И поэтому... – начал он.
– Поэтому мне нужен магос биологис, – закончила она.
Они остановились и вышли. В садах было темно и тихо. До рассвета оставалось еще часа два. В воздухе царила затхлая вонь, исходящая от пустых клеток и сырых рокритовых загонов.
Мэкс дала Драшеру фонарь и взяла в руку другой. Они шли рядом, шаря вокруг лучами, и зернистая почва хрустела под их ногами.
Сады Тихо были устроены весьма непритязательно. Драшер вспомнил Трациан Примарис и его великолепные залы, заполненные ксенофауной, где он побывал еще в молодости. Там в вольерах и загонах для драгоценных экспонатов воссоздавалась идеальная среда обитания, зачастую в них была собственная атмосфера, а порой даже искусственная гравитация.
Подобные знания — и деньги на их применение — в Тихо были недоступны. Здесь стояли обычные клетки, местами — бронированные резервуары, где экзотические существа из дальних уголков Империума доживали свой век на Гершоме, в достойном жалости заточении.
Драшер хорошо знал, как они себя чувствовали.
– Если его держали в такой клетке, Мэкс, то оно наверняка сошло с ума, – сказал он.
– Животное?
– Животное. В столь скверных условиях это обычное явление. Звери, которых содержат в примитивных клетках, часто вырабатывают поведенческие проблемы. Они становятся непредсказуемыми. Озлобленными.
– Но если это и так хищник... – начала она.
– Даже у хищников есть определенные линии поведения. Они должны охотиться, размножаться, защищать территорию. Если не давать им этого делать, линия нарушается.
– Это так важно? Почему? – спросила она.
– Если это плотоядное животное, и я подозреваю, что это так, оно не ест свою добычу. Вернее, ест, но совсем немного. Оно убивает, просто чтобы убить.
– Как тот зверь с холмов? – тихо произнесла она, вспоминая тревожную зиму во Внешнем Юдаре.
– Нет, – ответил он. – Тот зверь был другим. Убийство было его обычным поведением. А здесь у нас отклонение.
Они шли все дальше, и Драшер начал замечать ужасный урон, нанесенный Садам в ходе войны. Разбитые бомбами вольеры, кучи обломков, пласталевые клетки, сорванные с опор.
И кости.
В неповрежденных загонах также лежали трупы. Обмякшие мешки высохшей плоти, разбросанные позвонки, тягостное зловоние навоза и разложения. Ряд плетеных из проволоки куполов, в которых когда-то содержались редкие птицы, был весь усыпан яркими перьями. На проволочную решетку налипли комья пуха — свидетельство того, как неистово пытались освободиться умирающие от голода животные. Это напомнило Драшеру клетки барона Карнэ, где в тесноте содержалась домашняя птица.
– Мы думали, что все здесь умерло, – сказала Мэкс. – Когда мы впервые сюда добрались, стояла страшная вонь. Понятно, никого не кормили и ничего не чистили месяцами. Все, кто находился в закрытых клетках, погибли, кроме одного отощалого коня-дромадера, который жил на собственных жировых запасах, да и тот издох через несколько дней после того, как мы его выпустили. Как мы поняли, животные в клетках, куда попали бомбы, тоже были уничтожены, хотя в Нижних Притонах видели несколько сбежавших певчих обезьянок — странные мелкие твари — а Фалкен клянется, что как-то вечером видел животное, пасущееся на улице Леманд, хотя я думаю, что он был пьян.
– Значит, если какое-то животное бродит на свободе, оно вышло из поврежденной бомбой клетки? – предположил Драшер.
Она пожала плечами.
– Если только какой-то добрый гражданин не пришел сюда во время войны, выпустил зверя наружу и снова закрыл клетку. Некоторые из них пусты, хотя по списку неясно, может, в них просто не заселили животных. Он на несколько лет устарел.
– У тебя есть список?
Мэкс кивнула и вытащила из своего пальто инфопланшет.
– Я выделила все экспонаты, которые находились в разбомбленной области, и все, что было связано с пустыми клетками. Во имя Трона, Валентин, я с первого раза не разобралась, кем была половина этих животных. Хорошо, что с нами теперь есть специалист.
Он начал просматривать список.
– Так это может быть любое из выделенных существ или вообще любое, если учитывать тот факт, что состав животных мог меняться или их могли переселять уже после создания списка?
Она собиралась ответить, когда зазвенел вокс-линк. Эта высокая короткая нота заставила Драшера подпрыгнуть на месте. Мэкс приняла звонок.
– Пора идти, – сказала она, поворачиваясь обратно к выходу. – Меня зовут дела. Какие-то пьяные идиоты устроили в таверне драку после комендантского часа.
– Мне надо идти с тобой? – спросил он.
Она обернулась и посветила фонарем ему в лицо.
– Нет. А что, ты хотел бы остаться здесь?
Драшер посмотрел по сторонам.
– Не очень, – сказал он.

Они ехали по пустынным улицам, на которых стояли лишь выгоревшие остовы транспорта да порой проезжали машины Магистратума, мчащиеся куда-то по вызову. Он сидел на пассажирском сиденье, изучая инфопланшет и подскакивая на ухабах неровной дороги. В нем начало просыпаться облегчение от того, что ему все-таки не грозили позор и заключение. Какая-то часть его злилась на Фалкена за этот розыгрыш, но по большей части он испытывал презрение к самому себе и своей глупости. Гершом не был его главным врагом. Им был сам Валентин Драшер, и вся его загубленная жизнь была свидетельством тому, как он старательно сворачивал не туда на каждой развилке, предложенной судьбой.
– Ты поседел, – сказала Мэкс, не отрывая взгляд от дороги.
Он поднял глаза.
– Я перестал красить волосы.
– Ты их красил? – спросила она. Он не ответил.
– Так ты перерос тщеславие, Валентин? – усмехнулась она.
– Нет. Просто больше не было на это денег.
Она засмеялась, но он был уверен, что уловил сочувствие в ее голосе.
– Мне нравится, – сказала она через какое-то время. – Это тебя выделяет.
– Ты совсем не изменилась, – заметил он.
Она замедлила транспорт и остановилась у обшарпанного здания, рядом с которым сотрудники Магистратума пытались утихомирить девять или десять дерущихся мужчин. На тротуаре виднелась кровь, и воздух был наполнен светом мигалок на бронированных патрульных машинах.
Мэкс вышла наружу.
– Оставайся тут, – сказала она и обернулась, глядя на него через раскрытую дверь. – А это хорошо?
– Что? – спросил он.
– То, что я не изменилась?
– Никогда не думал, что тебя стоило бы улучшить, – ответил он и тут же пришел в ужас от того, что позволил себе столь открытое заявление.
Мэкс рассмеялась, а потом захлопнула дверь.
Драшер сидел в замкнутой тишине транспортера и какое-то время смотрел, как она бросилась в бой с дубинкой наперевес и начала наводить порядок. Потом он переключил внимание обратно на инфопланшет.
Прошло какое-то время.
Дверь с водительской стороны открылась, и транспортер закачался на рессорах, когда она залезла внутрь.
– Я думаю, мы ищем карнодона, – сообщил он.
– Да? – спросила она, заводя мотор. Транспорт рванулся с места, быстро набирая скорость.
– Да. Ну, это я так рассудил из того, что здесь дано. Я могу ошибаться, если зверей меняли местами после того, как был составлен список, но в целом это простой метод исключения.
– Насколько простой? – спросила она, так быстро сворачивая за угол, что шины пронзительно завизжали.
– В разбомбленных загонах значатся всего четыре хищника. Сбрасываем со счета мирпуанскую пищуху, так как она делает инъекцию, а не кусает.
– Как это?
– Она вонзает в свою добычу длинный хоботок и разжижает внутренние органы, а затем высасывает.
– Достаточно.
– В общем, у нее нет рта.
– Понятно, понятно.
– Поэтому никаких укусов.
– Так.
– Так, поэтому заурапт с Бронтотафа тоже уходит из списка.
Мэкс переключила передачу и помчалась по другому пустому бульвару.
– Почему?
– Потому что он размером с жилблок. Фалкен бы его и трезвым обязательно заметил.
Она ухмыльнулась.
– А вот когтехват с Ламсаротты — его тоже можно вычеркнуть. Этот зверь из кошачьих, но он слишком слаб, чтобы нанести раны, которые ты мне показывала. Кроме того, сомневаюсь, что он мог бы долго прожить в этом климате за пределами обогреваемого вольера.
– Так что остается только — как ты его назвал? – спросила она.
– Карнодон. С Гудрун. Трон, да здесь просто нельзя было его держать. Они почти вымерли и значатся в запретном списке Администратума. Это тоже кошачье, но большое и обитает в умеренном климате.
– Насколько большое?
– Пять-шесть метров, масса где-то восемьсот кило. Вполне может откусить человеку лицо.
– Так вот, магос биологис, как ловить карнодона? – спросила она, поворачивая руль.
Драшер взглянул на нее.
– Мы... мы едем довольно быстро, Мэкс, – сказал он. – Еще один вызов?
– Да, – ответила она.
– Снова нарушение комендантского часа? – спросил он.
Мэкс покачала головой.
– Вопрос остается в силе, Валентин. Как ловить карнодона?

Жилые блоки жались друг к другу на северной оконечности города, формируя тесные, заговорщицкие узлы. Каждый стек окружала многоакровая пустошь, усыпанная мусором — отбросами войны и нищеты. В этом разбитом снарядами пригороде прошло немало яростных сражений гражданской войны.
Мэкс замедлила транспортер и осторожно повела его среди куч битого кирпича. Они приближались к одной из самых обветшалых башен. Впереди в свете ламп вырисовались два транспортера Магистратума, припаркованных у погрузочной платформы стека. Рядом с ними стоял тяжелый катафалк с распахнутым задним люком.
– Пошли, – сказала Мэкс.
Драшер вышел, вдохнул холодный предрассветный воздух. Четырехугольники блоков отчетливо выделялись на фоне неба, медленно наливающегося золотистым сиянием. Он почуял сладковатую вонь гниющего мусора и неприятный запах мокрого рокрита.
– Захвати фонарь, – сказала Мэкс и пошла по изрытой земле к группе сотрудников Магистратума, ожидающих у входа в стек. Поговорив с двумя из них, она жестом позвала Драшера идти за собой.
Мэкс и Драшер вошли в широкий проем и начали взбираться по неровной лестнице.
– Они туда не совались, так что ты сможешь первым осмотреть место убийства, – сказала она.
Драшер сделал глубокий вдох. Они поднялись на пятый этаж.
– Поторопись, – окликнула она.
– Подожди, – ответил он. Драшер наклонился, чтобы изучить шершавую стену, дотронулся кончиками пальцев к темному пятну посреди лишайника, затем понюхал их.
– Вечно ты что-нибудь найдешь, – заметила Мэкс, спускаясь обратно к нему.
– Я думал, ты меня для этого и наняла, – сказал он. – Понюхай. Очень сильный запах аммиака. Другие органические вещества, феромоны. Это отметка территории. Животное опрыскало стену.
– То есть?
– Пометило ее запахом с помощью мочи.
– И ты хочешь, чтоб я это нюхала?
Драшер взглянул на нее снизу вверх.
– Это типичнейшее поведение кошачьих. Величина потека предполагает большой объем, так что мы ищем нечто крупное.
– Карнодона?
– Это ему подходит.
– Посмотрим, подойдет ли это, – сказала она.

Заброшенный стек давно стал прибежищем бродяг, и контакт с Магистратумом для этих обездоленных людей был редкостью. Но один из них оказался достаточно напуган, чтобы поднять тревогу, когда услышал шум на пятом этаже.
В этой квартире было четыре комнаты: кухня, она же столовая, спальное помещение, гостиная и небольшая кабина для мытья. Отовсюду несло плесенью.
Был и другой запах, который Драшер не ощущал со времен Внешнего Юдара.
Кровь.
Бригада из Магистратума установила лампы на высоких подставках, чтобы осветить место происшествия, а также сделала записи и пикты.
– Ступай осторожнее, – посоветовала Мэкс.
Когда они вошли внутрь, запах стал интенсивнее. Труп находился в гостиной. Даже Мэкс, привычной к уродливым сторонам жизни, пришлось на мгновение отвернуться.
Тело принадлежало старой женщине. Ноги, одетые в грязные рейтузы и поддерживающие чулки, остались нетронуты. Туловище было обнажено до костей, а сами кости выломаны, чтобы нечто, пожиравшее тело, могло добраться до мягких органов. Руки и голова отсутствовали.
– Мне сказали, голова там, – сообщила Мэкс, показывая на кухню.
Драшер вгляделся в дверной проем и увидел какой-то разбитый коричневый объект, который выглядел, как растрескавшийся глиняный горшок. За исключением того, что на нем еще оставалось немного седых волос.
– Что это тут? – крикнула Мэкс из спальни. Луч ее фонаря осветил разломанную коричневую палку.
– Кость руки, – ответил Драшер. – Ее раскололи, чтоб добраться до мозга.
Он был удивительно бесстрастен. Перед ним было, возможно, самое ужасающее зрелище из тех, что он когда-либо видел, но профессиональная отрешенность скрадывала отвращение. Магос биологис внутри него был заворожен этим убийством.
– Я думаю, она была уже мертва, – сказал он. – Это поведение падальщика. Тщательное исследование трупа сможет это подтвердить. Животное, которое ело труп, было довольно крупным, но не торопилось. Оно питалось не спеша, уничтожая тело кусок за куском, в первую очередь поглощая наиболее питательные части. Не было борьбы, не было убийства, хотя карнодон наверняка наделал много шума, пожирая труп.
– Карнодон? – переспросила она. – Ты уверен?
– Я поставил бы на это свою профессиональную квалификацию, – заверил он. – Если она чего-то стоит.
– Ясно, – Мэкс глубоко вдохнула. – Так что, можно попросить их прибраться?
– Да, – ответил Драшер.
– Может, ты что-нибудь достанешь? Например, я не знаю, — архивный пикт, ну, или сделаешь скетч акварелью — они у тебя здорово получаются. Чтобы мы знали, кого ищем.
– С удовольствием, – ответил он.
– Хорошо, – сказала Мэкс. – Ты выглядишь так, будто тебе надо выспаться.
Он пожал плечами и спросил:
– А куда меня разместит Магистратум?
– Мы найдем место, – ответила Мэкс.