Раэзазель Коварный исполнял желания уже тогда, когда сам Аргутракс был молод.
В разуме Аларика возник образ огромной бесформенной твари, капли психической материи варпа. Он знал, что это лишь кое-как втиснутое в человеческий разум упрощённое подобие. И всё же размах варпа ударил по мозгам.
Юный демон, который был не более чем плывущим через бессмысленную бесконечность варпа головастиком, впитывал отчаяние и ненависть населявших вселенную молодых рас. От них Раэзазель научился хитрости и злобе и увидел, какими пустыми на самом деле были мимолётные удовольствия и моменты близости смертных. Живые обитатели галактики были сгустками лжи, сплетённой, чтобы лишить их понимания собственной ненавистной природы.
Ложь – ткань разума. И реальность для смертных рас. Силой лжи можно воздвигнуть империи из ничего и обратить обратно в прах. Обманом можно подвигнуть людей, зеленокожих, эльдар и прочих на проявления героизма, преданности... и ненависти, геноцида и зла. Ложь – сила. Заблуждения – реальность.
В варпе был бог лжи. И высшей силы быть не могло. Молодой демон мог быть лишь частью этого существа, которое родилось из обманов вселенной и было старше самой реальности. Оно было Тзинчем и при этом ничем, потому что чистейшее воплощение Хаоса столь бесконечно изменчиво, что никогда не может на самом деле стать чем-то. Само существование этого бога – ложь, потому что Тзинч не может существовать. И из этого парадокса проистекает такое могущество, что у вселенной может быть лишь один законный правитель – Тзинч.
Идея Тзинча была столь ужасна, что Аларика переполнило отвращение, но преданность Раэзазеля этой сущности смешивалась с неприятием в абсолютно чуждое разуму извращение всего, что значит быть человеком.
Понимание Раэзазеля росло. Тзинч жаждал власти, но при этом Тзинч также стремился к отсутствию власти, анархии и смятению, потому что желание любой конкретной вещи отрицает самого существование Лживого Бога.
В варпе были и другие боги. Одним из них был Кхорн, Кровавый Бог, но Раэзазель знал, что лишь Тзинч может черпать силу из столь фундаментальной части вселенной как ложь, и поэтому служил ему.
Демон нашёл пути в реальное пространство, где обитали молодые расы. Он нашёл путь через незащищённые разумы – обнажённые души псайкеров, столь яркие в варпе, что Раэзазель мог пересекать мост между измерениями и вселяться в их тела. Он служил делу Тзинча, склонял других к поклонению Лживому Богу и приумножал его мощь, а также уничтожал структуры власти там, где находил, распространяя хаос и анархию, потому что лишь Тзинч мог одновременно стремиться к владычеству и беспорядку. Иногда Раэзазель даже боролся с другими последователями Тзинча, дабы продолжалось существование святого парадокса.
Подобно урагану время мчалось сквозь разум Аларика. Он боролся, чтобы не дать воспоминаниям Раэзазеля разорвать себя, потому что тогда Аларик бы полностью исчез, и от него бы не осталось ничего, кроме плода воображения демона.
Культы Тзинча молили о помощи. Иногда Лживый Бог действительно присылал её. А иногда присылал Раэзазеля. Были секты, которые призывали служителей Тзинча и открывали подходящие для демона врата, через которые собственное святое тело Раэзазеля вырывалось в реальный мир во всём своём серебряном великолепии. Любой почитатель Тзинча, в конечном счете, от этого и страдал, потому что бог варпа обещал избавление и опеку, а это неизбежно оказывалось ложью. Часто источником страданий был Раэзазель: здесь убийца, а там – кукловод, который дирижирует трагедиями с невероятным для человеческого разума вниманием к деталям. Он манипулировал целыми империями и изменял их, чтобы устранить единственного смертного, и использовал самые жалкие существа, чтобы легчайшим прикосновением повергнуть цивилизации.
Раэзазель лгал. И давал обещания. Он стал экспертом в поиске желаний тех, кто взывал к Тзинчу, и выполнении их таким образом, что желавший получал проклятие. Жертвы всегда узнавали ложь перед своим концом и понимали, что, в конечном счете, не Тзинч, но они сами навлекли на себя проклятие: ещё один парадокс. Раэзазель был настоящим мастером своего дела.
Мелькали эпохи. Возвышались и исчезали виды, из которых человечество обладало далеко не самым большим потенциалом. Галактикой правили одни существа, а затем другие, верящие в ложь о том, что истинная сила находиться в реальном пространстве. Пришло время, когда человечество возвысилось и овладело галактикой в Тёмную Эру Технологий, а затем пало в Эру Раздора. Это было не самым зрелищным крушением, хотя оно и создало множество топлива для серебряных костров Тзинча. Но оно было особенным, потому что человечество вернулось. Один из людей возвысился на Терре, родине человечества, и начал объединять то, что осталось от его вида. Этот Император почти преуспел, но и его сила была лишь пустой ложью по сравнению с мощью варпа. Боги сделали свой ход и попытались использовать новое объединение человечества, чтобы захватить контроль людьми, а через них над всей материальной галактикой.
В этом сыграл свою роль и Тзинч. Император был ложью, и Лживый Бог с огромным удовольствием раскрывал её тем, кто восстал против Него. Раэзазель был на Просперо и Истваане V. Он даже был на Терре, когда разрешились последние шарады, а победа Императора обрекла его сородичей на десять и более тысячелетий беспросветного отчаяния. Раэзазэль провёл большую часть Ереси Гора, докладывая князьям демонов Тзинча или, как и всегда, нашёптывая обещания власти и освобождения. Когда предатели отступили в Око Ужаса, демон знал, что это лишь ещё одна ложь. Хаос не покинул галактику. Когда изменники вернутся и станут править всем, эра Империума станет лишь мгновением истории галактики. Затем что-то пошло не так.
Ересь была столь чистой, что почти захлестнула Аларика. Смертный вновь и вновь повторял себе, что Раэзазель – демон, а поэтому всё, что он в нём увидел – ложь.
Аларик узнал запятнанный кровью мир, на котором затем оказался Раэзазель. На поверхности была вырезана восьмиконечная звезда, по каналам которой текла кровь. Звезда соединяла величественные города планеты: корону из кристальных шпилей, великого паразита и бесконечные трущобы.
Раэзазель прибыл на планету Дракааси, где переплелись многие нити судьбы. В прошлом здесь бились демоны-титаны и оросили планету кровью, которая пятнала её до сих пор. Кхорн победил, и Раэзазель Коварный в первый раз угодил в ловушку.
Кхорн презирал ложь, судьбу, магию и всё, из чего состоял Тзинч. Раэзазель был отрезан от варпа. Он прожил на Дракааси тысячелетия, во время которых вырывал трагедии из кровавых жизней служителей Кхорна, обещал им ещё больше кровопролития, а затем похищал разумы. На Раэзазеля охотились демоны самого Кхорна, но это низкие существа часто поглощали друг друга из-за жажды крови и гения служителя Тзинча. Раэзазэль Коварный стал самым ненавистным существом Дракааси, самого ненавистного мира.
Затем возвысился Герцог Веналитор. Восходящий чемпион Кровавого Бога, мастер-мечник и амбициозный генерал. Он нашёл Раэзазеля Коварного, как до него этого делали многие владыки и чемпионы, и, как и всегда, демон спросил, чего хочет гость.
Веналитор сказал, что хочет достойного соперника. Искусство владения мечом было избранной формой поклонения чемпиона, которому была нужна подходящая цель, чтобы отточить свои навыки. Раэзазель выставлял против него лучших бойцов планеты, потому что знал, что в бою с ними Веналитор погибнет сам либо сойдёт с ума от победы или поражения. Однако герцог просто убивал всех. Наконец Раэзазель, знавший, что всегда нужно верить лжи, предложил себя как соперника, ибо серебряное пламя Тзинча ярко горело в демоне, и ни один смертный не мог его победить.
Веналитор ранил Раэзазеля так глубоко, что демон на кратчайшее мгновение познал страх. А затем вновь мельком увидел варп, где над Раэзазелем смеялось множество лиц его владыки – Тзинча. Демону тоже солгали. Конечно, солгали, ведь это было частью божественного парадокса. Поверженный Раэзазель пал, но Веналитор не убил его. Вместо этого герцог забрал Раэзазэля на Гекатомбу, где заточил за дверями, заклеймёнными самыми мощными противомагическими символами, и сковал древними демоническими клятвами, провозглашавшими Веналитора покорителем и хозяином пожирателя душ.
Затем, спустя века, в клетку Раэзазеля бросили юстициария.
Эта информация ворвалась в разум Аларика меньше чем за секунду.