|
Судьбоплет, Fateweaver, John French
| |
| MisterNurgl | Дата: Воскресенье, 24.06.2012, 11:28 | Сообщение # 1 |
 Великий нагибатор
Группа: Космодесант
Сообщений: 6217
Статус: Offline
| Fateweaver, John French, новелла из сборника Architect of Fate
СУДЬБОПЛЕТ
Джон Френч
– Мы не ведаем страха. Его вырезали из наших душ при рождении. Мы чувствуем его только как нехватку, как пустую тень, отброшенную светом уничтожения. Перед лицом ужасного будущего я стою безмолвный и хладнокровный к единственному чувству, которое сделало бы меня человеком. Но я помню, чем был страх: его холодный пульс бьется в венах, его эхо раздается в ушах. Я помню страх и я помню, что когда-то был человеком. Я смотрю в грядущее и хочу встретить его, как мои предки – со страхом. Будущее заслуживает этого, оно заслуживает страха.
Эпистолярий Кир Аврелий, невыслушанная исповедь
I
ВЫЗВАННЫЕ
Поток ощущений превратил видение в реальность.
В руке раскаленный меч, в сердце которого пылает его гнев. Он рубит, чувствуя, как напрягшиеся мышцы двигают доспех. Лезвие встречает искаженную плоть, меч дрожит в хватке от текущей по нему энергии. Раздутая тварь с лицом, похожим на освежеванный череп растворяется в дыму. Перед глазами кружат красные, пульсирующие руны угрозы. Рот наполняет вкус жженого сахара и истерзанного мяса.
Он – человек в синем доспехе оттенка ясного неба, стоящий в центре движущегося круга бесчисленных извращенных существ. Они приближаются к нему, щелкая когтями по каменному полу. Он чувствует грубую силу тварей, чувствует их жажду его души. Глаза чудовищ наполнены смертельным светом. Он один и знает, что проиграл.
К нему направляется фигура с широкой пастью, наполненной блестящими иглообразными зубами, при движении ее конечности растекаются новыми формами. В руке ревет штурмболтер, мышцы компенсируют его отдачу. Взрывы превращают извращенную раздутую плоть в красную бесформенную массу. Руна угрозы гаснет. Он поворачивается, по-прежнему вдавливая палец в спусковой крючок, и следит, как уменьшается количество боеприпасов, пока оружие выпускает поток огня.
Я проиграл, – думает он, – и после этого мгновения ничего не будет.
Его оружие с лязгом замолкает. Он поднимает меч. Когтистая рука пробивает сочленение на ноге. Он чувствует, как внутри доспеха течет теплая жидкость. Он делает шаг вперед, вонзая меч в открытую пасть птицеподобной твари, пока лезвие не исчезает в ее теле. Сила струится по нему, как поток бури. Наполовину оперенное тело взрывается во вспышке света. Он понимает, что кричит. Вокруг тела собирается потрескивающей спиралью молния. На короткий миг твари отступают, отворачивая свои лишенные век глаза от света. Он поднимает меч. Его конечности дрожат. Под шлемом он рыдает кровью.
Они снова приближаются к нему, волна зубов и когтей. Он бьет, каждый удар подобен удару грома. Многие из тварей падают, их искаженные формы скользят обратно в тени и дым. Но их много, а он – один.
Это еще не произошло, – думает он, – не случилось. Я не умираю. Это моя судьба, то, что будет. Это будущее, оно еще не наступило. Но мысль умирает.
Твари вокруг него воют, и он чувствует, как окружающие голову психические кристаллы раскалываются. Он слеп.
Мир затихает и теплеет.
Я умираю, – думает он, – я проиграл и ничего не останется, ничего, кроме праха и изголодавшейся тьмы.
Что-то внутри него тускнеет, гаснет, как пламя, которое гаснет в остывшие угольки.
Он пытается поднять меч.
Он падает…
Он …
… пропускает прах мертвого мира сквозь пальцы. Видение ушло, вытекая в серое настоящее. Космодесантник моргнул, избавляясь от ощущений, которые остались в его разуме, как приступ лихорадки. Он и прежде видел отголоски возможного будущего, но эти ощущались иначе; сильнее, непосредственнее, как воспоминание о чем-то, что уже случилось.
– Эпистолярий? – произнес голос, который звучит безжизненно внутри его шлема. Кир поднимает глаза от серой пыли, осыпающейся с пальцев.
Он моргнул по зеленым рунам на границе зрения; четыре зеленых крестообразных значка отделения Фобоса мигнули в ответ. Кир повернулся к своему эскорту, развернувшемуся позади него в строю «разомкнутого ромба». Их белые доспехи выделялись на фоне серого неба.
Как и он, воины были облачены в гигантские доспехи терминаторов. Генетически улучшенные тела покрывали несколько слоев адамантия, движения усиливали оболочки фибросвязок, которые проходили через броню, как второй комплект мышц. Доспехи были реликвиями ушедших дней, их элементы заменялись и ремонтировались так часто, что они стали похожи на движущуюся рубцовую ткань. Носить такой доспех означало чувствовать прошлое, как холодный покров на коже. Сотни предков из его Ордена носили доспех Кира, прежде чем он перешел к нему. Он вспомнил, что большинство из них погибли в этой броне.
– Все в порядке, брат? – спросил сержант в красном шлеме.
– Да, брат. Всего лишь задумался.
– Как скажешь, эпистолярий. – тон Фобоса был сдержанным и почтительным, но Кир чувствовал невысказанный вопрос сержанта за тупоносой личиной шлема: «Зачем они спустились на поверхность этой планеты?»
Перед ними простиралась плоская, серая равнина, ее поверхность не тревожили ни ветер, ни дождь, ни шаги. Перед глазами Кира плыли руны – сенсориум искал движение, тепло, жизнь, и не находил ничего. Здесь погибли двести тридцать миллионов людей. Эпистолярий отключил поисковые руны; этот мир был мертв, и он умер от руки своего защитника.
Он назывался Катарис, агромир с городами обрабатывающей промышленности и бесконечными полями зерновых, зреющих под ярким солнцем. Планета погибла за меньшее время, чем было нужно солнцу, чтобы пройти небосвод. Что-то привлекло внимание демонов к ней, и они пришли из-за реальности. Миллионы погибли при первом нападении. Их смерти приготовили мир к прибытию других демонов. Все новые и новые просачивались через тень, разделявшую реальность и варп. Немногие, очень немногие выжившие стали непокорной кучкой человечества, цепляющейся за последние укрепления планеты. Там они молились и ждали конца, и по их покрытым пеплом щекам текли слезы.
Астропат отправил отчаянный вызов через варп. Он молил о помощи, о защите, обещанной священниками Имперской Веры. Последними словами сообщения были «Император защищает». И на это сообщение ответило единственное слово экзекуции: Экстерминатус. Смертный приговор планете и всем живущим на ней. Катарис молил о помощи и получил смерть, снизошедшую с расколотого неба. На мгновенье широкие равнины разрушения затихли, звук грома осел с пылью. Затем пришел ад, пронесшийся по планете от горизонта до горизонта, поглощая испорченный воздух с ревом, подобным боевым кличам, издаваемым в конце времен.
Кир почти мог ощутить вкус погребального костра.
– Это была не победа, – прошептал он самому себе.
За десятки лет до этого Кир и его братья сражались на Катарисе с эльдарскими налетчиками. Они разбили чужих и разрушили их тайные колдовские врата. Это была страшная война, но они победили и планета выжила. В этот раз их ответ на мольбу мертвого мира был слишком запоздалым. Они прибыли через много дней после того, как карательные силы Инквизиции отбыли.
Если бы мы были здесь, могли спасти этот мир? У этого вопроса не было ответа, но Кир не переставал задавать его себе. В отличие от остальных братьев он чувствовал, что произошло здесь, как эхо, оставшееся в имматериуме. Он был псайкером, одаренным способностью проводить и управлять силой мира за гранью реальности. Варп был кошмарным царством психической энергии, но разум псайкера мог выкачивать и использовать эту энергию. Некоторые считали это колдовством. Другие – ступенью в эволюции человечества. Для Кира это было оружие. Это был дар, который позволял Киру творить вещи, невозможные даже для его братьев Белых Консулов. Но этот дар также отделил его от остального Ордена; иначе быть не могло. Ведь он чувствовал, как смерть этой планеты откликается в нем, как пыль, обдувающая голую кожу.
«Вот почему я приказал высадиться на поверхность», – подумал он. – «Потому что кому-то нужно увидеть, что произошло, кому-то нужно прикоснуться к ней и вспомнить о цене выживания».
– Эпистолярий, – обратился голос в шуме помех. Он пришел с мостика боевой баржи «Эфон», которая висела над ними на высокой орбите.
– Говори, – произнес Кир.
– Мы получили сигнал. Кажется, это еще одна просьба о помощи. – Голос сделал паузу. – В ней есть слово «Судьбоплет».
Кир на мгновенье закрыл глаза. Это могло значить только одно.
Мир, на котором он находился, был всего лишь последним из объектов демонического вторжения. Мир за миром захватывались в этом звездном квадранте, который граничил с Оком Ужаса. Тысячи миллионов погибли, когда Инквизиция попыталась воспрепятствовать вторжению. А по стопам этого разрушения следовало имя, произносимое с последним вздохом: Судьбоплет.
– Откуда? – спросил Кир.
– Сообщение искажено, но у нас есть пункт отправления. Астропатическая ретрансляционная крепость в системе Кларос. – В голове Кира всплыло видение будущего. – Что прикажете?
Голос астропата звучал, как хрип умирающего: «… доклад… Кларос… враг за пределами…» – Фигура в мантии обернулась в конусе холодного зеленого света, на тонком лице двигался рот, когда он произносил слова, которые ему не принадлежали. – «…лжет… Судьбоплет, мы… ослеплены… выходит из строя…» – Губы человека скривились, он захрипел, когда попытался озвучить незаконченные мысли. – «…душа…кто слышит это…пришлите…помощь…проклятая вечность».
Кир сидел в одиночестве и смотрел голозапись. Он был без своего синего доспеха терминатора, который почистили и заново благословили после путешествия на поверхность Катариса. На его сгорбившееся тело была наброшена белая мантия с капюшоном, по ее краям синей нитью были вышиты имена предков Ордена. В тени капюшона вытянутое лицо эпистолярия выглядело так, словно его вырезали их белого мрамора. Зал военного совета был затемнен, тусклый свет голозаписи озарял контуры широкого каменного стола и стульев. За границей светового круга темнота гудела двигателями «Эфона», который шел через варп.
Как только Кир ступил на «Эфон», он потребовал запись сигнала. Будучи эпистолярием Адептус Астартес, он мог получать психические сообщения, которые передавались из разума одного астропата другому. Проходя через варп, эти сообщения пересекали огромные расстояния быстрее света звезд. Но это сообщение пришло, когда он находился на поверхности Катариса. Среди смертельных отголосков, окружавших этот мир, его разум был глух к такой тонкой телепатии. Его получил астропат «Эфона» и теперь Кир просматривал запись этого момента.
Его что-то беспокоило в сигнале. Он был искажен передачей из одного разума в другой, но у космодесантника было такое ощущение, что он почти мог услышать пропущенные слова.
– Ты ведь знаешь, что оно не изменится. – Голос пришел из темноты со стороны дверей.
Кир поднял голову. Его глаза превратили полумрак в монохромные тона света и тени. Фигура, стоявшая на другом конце пустого совещательного зала, была одета в белую тунику. Его изуродованная шрамами голова была гладко выбрита, а над левым глазом выступали два хромовых штифта. Охваченные медными наручами голые мускулистые руки были опущены.
– Фобос, – сказал Кир, улыбнувшись, когда человек прошел вперед. – Пришел вывести меня из меланхолии?
Фобос не ответил, но остановился с противоположной стороны круглого каменного стола. Между ними по-прежнему поворачивалась и говорила в конусе света голограмма астропата. Сержант посмотрел на проекцию.
– Ты все еще считаешь, что лучше заниматься этим?
Кир нахмурился: с его старым другом было что-то не так. В его словах не было и следа обычного сдержанного юмора, только тон, который Кир не мог понять.
– Да, брат, – сказал Кир, вставая с кресла с железной спинкой. – Ты не возражал, когда я приказал «Эфону» направиться в систему Кларос. Теперь ты хочешь что-то сказать? – Фобос молчал, но Кир видел эмоции на его резких чертах лица сержанта.
На борту «Эфона» командиром был Кир; ему незачем было выслушивать опасения сержанта, но он хотел. Как псайкер он всегда стоял в стороне от остальных. Сейчас это было так же верно, как и ранее, когда он был избегавшим других мальчиком с давно забытой планеты. Но Фобос никогда не демонстрировал отстраненность, свойственную братьям. Сержант Первой роты, проконсул, носитель Крукс Терминатус, он был воином до мозга костей, и ближайшим другом Кира.
– Мы были здесь стражами на протяжении тридцати лет, – медленно произнес Фобос. – Тридцати лет войны.
– Это была наша клятва и наш долг, – сказал Кир.
– Да, и долг мы оплатили кровью, – ответил Фобос. Кир кивнул. Он, действительно, был оплачен кровью. «Эфон» был боевой баржей, кораблем для ведения войны среди звезд. Он мог нести три сотни Адептус Астартес, их боевые машины и оружие. Когда баржа покинула Сабатин, то была почти полностью укомплектована, но три десятилетия войны на границах Ока Ужаса потребовали свою цену. Капитаны и ветераны сотен лет войны лежали павшими на потерянных мирах, или плыли в холодном космосе. Корабль наполнила тишина, его экипаж уменьшился до сервиторов, а системы до самых необходимых для обслуживания оставшихся Белых Консулов.
«Да, мы много раз платили эту цену, мой друг», – подумал Кир. – «Есть ли другой способ исполнения долга для Адептус Астартес?» – сказал он вместо этого с суровостью, которую не чувствовал.
– Мы – Белые Консулы. – Фобос оперся о стол, глядя на эмблемы головы хищной птицы, вырезанные на каменной поверхности. – Мы на волоске от полного исчезновения. Орден вызывает и… – Он замолчал.
– И что? – Кир смотрел, как его друг сглатывает.
– Орден вызывает, но мы медлим.
– Думаешь это то, что мы делаем? Медлим?
– Я думаю, что наш Орден нуждается в нас, – сказал Фобос.
Кир почувствовал, как по нему пробежал холодок от этих слов. Орден сосредоточил большие силы, чтобы встретить ужасного врага, и понес такие потери, что его будущее висело на волоске. Пришел вызов, требующий всех сынов Сабатина вернуться домой.
– И какова цель нашего Ордена, сержант Фобос? – спросил Кир, и в ответ на холод в его голосе Фобос поднял глаза. – Мы – Белые Консулы, потомки Жиллимана. Мы следим за человечеством и защищаем его. Для этого нас создали. Это наш долг перед Орденом.
– А если Ордена больше нет? – прорычал Фобос. – Если он уничтожен, а нас там нет?
– Если мы забудем нашу цель, мой друг, тогда не останется ничего, кроме пепла, носимого по мертвым мирам. – Ему показалось, что он разглядел вспышку взаимопонимания в темных глазах Фобоса, и понял, что слышит эхо утраты Катариса в своих словах.
– Он уничтожен, – сказал Фобос смягчившимся голосом. – Ничего нельзя было сделать для его спасения. Будь там мы, или вдесятеро большие силы, не было бы другого выбора, кроме Экстерминатуса.
Кир подумал о последнем крике о помощи мертвого мира, прежде чем тот сгорел.
– Мы не могли его спасти, и мы не сможем спасти Кларос, если туда пришли демоны, – добавил Фобос.
– Всегда нужно пытаться что-нибудь сделать, прежде чем прибегнуть к полному уничтожению. – Прорычал Кир. – Плати за выживание человечества жестокостью и не останется ничего. – Он выключил голодисплей и вышел, оставив Фобоса одного в темноте.
«Эфон» движется к бронзовому корпусу космической станции, ауспики наполняют космос вокруг него перекрывающимися развертками сенсорных полей. Восьмикилометровое тупоносое жало в грязно-белой броне и макроорудиями окутано потрескивающими пустотными полями. От рева плазменных двигателей на полной мощности мостик под ногами Кира вибрирует.
– Признаков активности врага и следов битвы нет, милорд, – сказал логист, подсоединенный к главной сенсорной платформе. Человек обратил свои зеленые бионические глаза на Кира. – Станция выглядит целой и невредимой. Они ответили на наши приветствия и просьбу пристыковаться.
– Очень хорошо, – сказал Кир. Он ожидал увидеть станцию в огне битвы и из последних сил взывающей о помощи. Но глядя на нее через обзорный экран, становилось очевидно, что она далека от гибели.
Станция Кларос была похожа на огромное колесо, вращающееся в свете звезд. Ее броня светилась, словно ее выковали из полированной бронзы. От центрального узла станции тянулись пять секций, каждая из которых напоминала трансепт собора длиной свыше двух километров. Поверхность станции усеивали контрфорсы и башни, свет отражался от лиц огромных статуй, которые смотрели в космос пустыми глазами. Над центральной секцией станции поднималась башня, ее куполообразная вершина была заполнена антенными мачтами. Основание башни опоясывало толстое каменное кольцо, поверхность которого покрывали генераторы щитов и горгульи размером с жилой дом. Для Кира станция выглядела жутко.
Рядом с ним пошевелился Фобос. С его наплечников свисают только что прикрепленные печати чистоты, а на изгибе руки он держит багровый шлем. Кир не разговаривал с ним с момента последней беседы в командной комнате.
– Если ты собираешься отправиться туда, я подготовлю почетную стражу, – сказал Фобос.
Кир чувствует немой вопрос в словах Фобоса: если мы прибыли сюда, чтобы спасти это место и в этом нет необходимости, почему мы тратим время?
В голове Кира всплыло воспоминание о видении на Катарисе: вонь варпа, влажное тепло его крови. Воспоминание было таким же свежим и чувствительным, как незажившая рана. Он был гаруспиком, обученным на традициях его Ордена в качестве прорицателя смысла видений и знаков. Для оракула не существовало слепой удачи. Принятие сигнала и его видение были связаны. Он был уверен, что в это место его привела судьба.
– Да, – сказал Кир. – Подготовь отряд. Здесь есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд.
Стыковочный отсек гудел. За противовзрывными дверями отсека, корпус «Эфона» встретился с бронированным доком Клароса со звуком, похожим на звон железного колокола.
Перед дверьми рядами выстроились Белые Консулы, их доспехи сверкали в свете, наполнившем стыковочный отсек. Во главе космодесантников стоял Кир, психосиловой меч был опущен, без его желания психоактивное ядро безмолвствовало. С наплечников и наголенников свисали свитки, а с торса до самой палубы ниспадала белая ткань. Из уважения к событию шлем висел на поясе, и его неприкрытое бледное лицо взирало, окруженное воротником из кристаллических узлов.
Фобос и его терминаторы стояли в шаге позади Кира, за ними – опустошители Валериана вместе с авангардным и тактическим отделениями Гальбы и Ветранио соответственно. Численность отделений не соответствовала предписаниям Кодекса. Но они все же были боевым отрядом Адептус Астартес, достаточно крупным, чтобы побеждать армии.
С шипением давления открылись противовзрывные двери. В стыковочный отсек ворвался ледяной воздух, потревожив свитки на доспехе Кира. В растущем отверстии во главе моря коленопреклонных фигур ожидали два человека. Один был мужчиной с ястребиным лицом и копной лоснящихся черных волос, затянутых в хвост. Полированное золото его нагрудника, украшенного лавровыми венками и орлиными крыльями, отразило свет, когда он поклонился. Рядом с ним стояла высокая женщина с морщинистым лицом, бритую кожу ее черепа покрывали татуированные строки выцветшего текста. Ее худая фигура была облачена в синий китель с высоким воротником. В правой руке она держала посох, черную рукоятку которого венчал орел, сжимавший в когтях синий кристаллический глаз. Женщина смотрела на Кира с выражением явной неприязни, на ее губах играла презрительная усмешка.
– Приветствую именем Императора. – Голос мужчины дрожал в холодном воздухе. Позади него ряды преклонивших колени повторили слова.
Кир коротко кивнул; ему не нравились такие моменты. Для большинства людей Империума космодесантники были отдельным племенем: ужасающими существами защиты и разрушения, созданными на заре истории Императором, которого они называли богом. Такое низкопоклонство было ожидаемо, но для Кира оно отвергало причину его существования: защищать этих людей и государство, частью которого они были.
– Подниметесь, – сказал он, шагнув вперед и одарив людей улыбкой. – Я – Кир Аврелий, эпистолярий Белых Консулов, и мы прибыли в ответ на вызов. – Человек поднял голову и Кир увидел любопытство вперемешку с беспокойством.
– Рихат, полковой командир Геликоновской Гвардии. – Голос человека дрожал от страха. Рихат указал на женщину рядом с собой. – А это Геката, специалист по имма…
– Это может говорить за себя. – Голос женщины как ножом отрезал слова Рихата.
Она смотрела прямо на Кира; в ее глазах не было ни страха, ни благоговения. Он почувствовал силу разума женщины, внутри нее таилась укрощенная психическая сила.
– Ты видишь замешательство в его глазах, космодесантник? – спросила она. – Страх, который он чувствует в присутствии ангелов смерти Императора?
– Милорд, вы оказали нам честь своим присутствием… – вскипел Рихат, его лицо побледнело.
Кир не отрывал взгляда от Гекаты. Он чувствовал в ее глазах соперничество, вызов.
– Почему ты здесь, космодесантник? – спросила она, наклонив голову, и Кир понял, что она видела ему подобных раньше, возможно, видела и пережила больше, чем большинство людей могло вообразить. Она была псайкером примарис, боевым псайкером и оккультным специалистом, и могла быть равной или превосходящей его в силе. Он удивился неприязни и гневу, которые расходились от нее, словно ледяное облако.
– Нас вызвали, леди, – сказал невозмутимо Кир. – Мы перехватили призыв о помощи, который указывал на то, что эта станция под угрозой. Мы прибыли, чтобы ответить на этот призыв.
Рихат озадаченно посмотрел на Гекату, которая ответила на пристальный взгляд Кира. Полковник покачал головой, нахмурившись: – Милорд, мы никакого сигнала не отправляли.
Кир перелистывал по одной костяные карты. Его глаза сосредоточились на изображениях, в то время как разум метался между выводами и вероятностями. Ни один из них ему не нравился.
Комната была гулкой и яркой. Из бледно-зеленого каменного пола поднимались белые мраморные столбы. Свет бил из групп светосфер, подвешенных на цепях к сводчатому потолку. Изречения на высоком готике покрывали каждый сантиметр помещения. Рихат сказал, что это слова утраченных сообщений, услышанных астропатами за тысячи лет существования станции. Утраченные слова наполняли множество комнат. Ему сказали, что некоторые верили, будто слова формировали в некотором смысле пророчество, что можно было предсказать судьбу из их обрывочных фрагментов. Это убеждение казалось Киру уместным.
На столе с медной крышкой, рядом с колодой костяных карт вращалась и звучала голозапись астропатического сообщения. С момента прихода сюда Кир вслушивался в нее снова и снова. Он считал, что сигнал пришел с этой станции, но также было очевидно, что станция не просила о помощи. Тем не менее, он пока не хотел уходить, было слишком много вопросов без ответов.
Фобос кивнул в ответ на приказ остаться, но Кир чувствовал несогласие сержанта в его почтительном ответе: зачем тратить еще больше времени? Потому что видение и ощущение, которые я не могу разделить с тобой, были ответом, который остался невысказанным. Сержант ушел с Рихатом, чтобы проверить тактическую готовность станции, в то время как Кир попросил уединенное помещение. Они привели его в комнату с колоннами, где он и остался, погрузившись в раздумье на несколько часов.
"Слепец, идущий к забвению – вот кто я", – подумал он.
Костяные карты представляли собой полоски полированной слоновой кости длиной с палец человека. С одной стороны каждой карты глядел замысловатый рисунок, искусно выполненный выцветшими красками. Каждое изображение переплетали слова на высоком готике. В руках псайкера, чувствительного к отражению будущего в волнах варпа, карты могли показать скрытые тайны о том, что было и что могло быть. Это была старая форма гадания, которая существовала в различных вариантах на протяжении тысячелетий. Узоры карт дошли со времен, предшествовавших великой тьме Эпохи Раздора, эпохи утраченной истории и забытых знаний. Костяные карты, перебираемые пальцами Кира, были изготовлены на Сабатине, родном мире Белых Консулов. Кир пользовался этой колодой свыше двух столетий, и они были частью него в той же мере, что и доспех, одетый на его тело.
Он перевернул следующую карту. Слепой Оракул сидел поверх Девяти Клинков: запутанные следствия, парадокс и ложь.
– Судьбоплет… – затрещал рядом с ним голос с записи. Он поднял руку, чтобы перевернуть последнюю карту.
Видение пронзило его мысли, как нож.
Меч в его руке, кровь, стекающая по ней и шипящая при соприкосновении с заключенным в оружии пламенем. Меч поворачивается в его хватке, пригвоздив пернатую плоть к полу. Отвратительный вопль, отражающийся в нем, заглушает крики его братьев вокруг. Свет стекает как вода с лица, похожего на освежеванную птицу, стекает в пол, пронизывая металл, меняя его, становясь им. Рот открывается, чтобы сказать…
– Я вижу, вы – специалист по прорицанию, – произнес голос неподалеку. Реальность вокруг Кира вернулась, оставив его с тупой болью позади глаз. Он поднял глаза от перевернутой карты на говорившего. Это был худой и сгорбленный временем мужчина, с его сутулых плеч ниспадал зеленый шелк мантии. Тонкую шею окутывал черно-золотой шарф, а сморщенное и бородатое лицо венчала шапочка из синего вельвета. У него не было глаз, но пустые глазницы, казалось, наблюдали за Киром. Кир почувствовал разумом призрачное прикосновение психических чувств человека к своей коже. Человек улыбнулся, продемонстрировав Киру кривые зубы.
– Я никогда особенно не интересовался им, – сказал человек. Он поднял руку и пожал плечами. – Я знаю. Считается, что астропаты связаны с подобным вещами: глубокие отголоски вселенной, посвящение в вечные тайны. Но, должен признаться, нахожу это скучным и отнимающим слишком много сна. – Кир почувствовал, что улыбается. Мужчина проковылял поближе, постукивая при ходьбе серебряной тростью. – Прошу прощения, что потревожил, но я посчитал, что должен извиниться за то, что не поприветствовал вас. – Старик наклонил голову, из-за чего на короткий момент стал более сутулым. – Меня зовут Колофон; я – старший астропат этой станции.
– Эпистолярий Белых Консулов Кир Аврелий, – сказал Кир и, недолго думая, поклонился в ответ.
Колофон широко улыбнулся.
– Гм, библиарий Адептус Астартес. Не удивительно, что Геката такая раздраженная. Она не терпит конкурентов.
Кир вспомнил вызывающий взгляд примарис псайкера, когда они встретили у стыковочных ворот.
– Я уверен, что она – достойная слуга Империума, – сказал он осторожно.
– У вас должно быть терпение дарованное Императором. Я ее не выношу.
Колофон шагнул ближе, наклонившись к медному столу, на котором по-прежнему вращался записанный сигнал. Естественность движений Колофона поразила Кира. Астропаты часто обладали психическими чувствами, которые позволяли им видеть мир сквозь вуаль телепатического резонанса. Но если бы не пустые глазницы, Кир сказал бы, что старик отлично видит.
Колофон наклонил набок голову, вслушиваясь. Запись проскрежетала последние слоги и начала заново.
– Значит это тот сигнал, который привел вас сюда и так озадачил всех?
Кир кивнул.
– Да, это то, что привело нас сюда. Он искажен, но похож на призыв о помощи.
Колофон не ответил, но подождал, пока сообщение не закончилось.
– Да, да. Я понимаю, что вы имеете в виду, – сказал он, наконец. – Но, как и говорили вам Рихат с Гекатой, отсюда не отправляли сигнала. По крайней мере, не такого содержания. – Он тихо засмеялся. – Я бы знал. – Он отвернулся от проекции, с шумом втянув воздух. – Библиарии сведущи в основах астропатической передачи; вы не задумывались о вероятности временного искажения?
Эта вероятность приходила на ум Киру. Астропатические сообщения передавались через варп и были подвержены воздействию нестабильного течения времени в этом измерении. Сообщения могло прибыть через тысячелетия после отправки, или разбито на непонятные куски, или даже прийти раньше, чем было отправлено. Сообщение могло быть призывом из будущего, ожидающего сразу за горизонтом настоящего. Эта вероятность неизвестного будущего заставила Кира помедлить с ответом.
– Мне приходило это на ум, – сказал Кир. – Думаете это возможно?
Колофон пожал плечами.
– Вероятность беспокоит вас?
Кир вспомнил пепел мертвого мира на своих пальцах.
– Да, особенно в свете последних событий.
Брови Колофона поднялись.
– Последних событий?
Кир нахмурился. Вторжения были только фрагментами внезапно вспыхнувшей войны вокруг Ока Ужаса. Вечно неспокойное место в последнее время стало местом всеобщей войны, войны, которую Империум мог проиграть. В нее были вовлечены силы нескольких Орденов и фронт расширялся.
– Вторжения из Ока, – сказал он, – появление «Проклятой Вечности». Это стратегическая станция; сообщение об этих событиях должно было пройти через нее.
Колофон покачал головой.
– Это ретрансляционная станция: сотни моих коллег прослушивают космос на предмет сообщений, принимая их и передавая дальше за пределы досягаемости первоначального отправителя. Мы слушаем сообщения, которые проходят через нас, не более чем труба пробует воду, которая проходит через нее.
– Я считал, что как старший астропат, вы должны были получить сообщение о войне…
По лицу Колофона пробежали морщинки, когда он нахмурился.
– Нет, я просто занимаюсь потоком сообщений, а не их содержанием. Если кто и знает, так это Геката. Она видно посчитала излишним сказать мне. Она наш главный сторожевой пес, наш «специалист по имматериуму». Почетная должность, хотя она ненавидит тот факт, что примарис должен сидеть здесь и следить за нашими менее одаренными душами. – Он фыркнул. – Никогда бы не догадались, не так ли?
Последовала пауза и Кир собрался снова заговорить, когда старик казалось стряхнул с себя тревогу. Он немного натянуто улыбнулся и постучал тростью по полу.
– Давайте пройдемся, Белый Консул Кир Аврелий. Это полезно для моих костей и уменьшит ваши тревоги. – Он вышел, стуча кончиком трости. Кир пошел следом, размышляя над отголосками и сообщениями из неизвестного будущего.
Полковник Рихат никогда прежде не видел ангела смерти. Он был солдатом большую часть своей жизни, видел, как умирают люди – несколько пиратов во время зачистки приграничных миров, несколько дезертиров, но никогда не участвовал ни в чем крупнее перестрелок.
|
| |
| |
| MisterNurgl | Дата: Воскресенье, 24.06.2012, 11:28 | Сообщение # 2 |
|
Великий нагибатор
Группа: Космодесант
Сообщений: 6217
Статус: Offline
| В своем старом полку он был взводным офицером, хотя через несколько десятилетий понял, что повышение ему не грозит. Однажды полк был переброшен к Кадийским Вратам. Он находился в пути с места несения гарнизонной службы на захолустном рудном мире и пропустил передислокацию. Рихат отстал, и поэтому его отправили в Геликоновскую Гвардию.
Геликоновская Гвардия была полком ветеранов, собранным из частей, понесших такие большие потери, что не представляли собой боевую силу. После слияния солдаты отказались от прежних цветов и взяли бледно-желтые и красные для нестроевой формы и бронзовый для боевых доспехов. Большинство были из полков, сформированных в системах вокруг Ока: суровые жители ульев или отбросы общества с миров, где можно было увидеть свет Ока в ночном небе.
Рихат знал, что не имеет права на уважения от мужчин и женщин, находящимся под его командованием. Должность досталась ему формально: по прибытии он оказался старшим офицером и поэтому получил эту должность. Он знал, что не был героем. Он делал все возможное и пытался опираться на тот опыт, что у него был. Но этот опыт не включал доскональное знание Адептус Астартес.
Его первой реакцией был страх. Когда противовзрывные двери станции открылись, Рихат почувствовал, как в кишках сжимается холодный узел. Дело было не просто в размерах воинов, в том, что они были выше любого солдата, стоявшего позади него. А в том, как они двигались и смотрели на тебя. Он вспомнил, как ребенком увидел одного из ледяных львов родного мира. Зверь бежал неслышным шагом по дороге в тундре перед их машиной. Его движения были медленными, под узорчатой шкурой играли мышцы. Лев остановился и посмотрел на них. Рихат взглянул в желтые глаза зверя. За секунду он понял, что смотрит в душу того, кто абсолютно равнодушен к нему, чьей сутью было убивать или нет по собственному выбору. Глядя в глаза Кира полковник ощутил отголосок того воспоминания.
Второй реакцией было любопытство. Тот, кого звали Фобос, попросил показать станцию, и вот Рихат идет рядом с ангелом смерти по коридорам и колоннадам станции. Пока они шли, полковник не смог удержаться и взглянул на грубое лицо космодесантника. В нем была сдерживаемая свирепость, нечто хищное в расположении глаз и бровей. Он задумался, какая душа таится за этим лицом.
– Вас что-то беспокоит, полковник? – спросил Фобос холодным рыком.
– Нет, милорд, – ответил Рихат, тщательно стараясь скрыть свою тревогу.
Космодесантник заворчал.
– Фобос, полковник. Я – не милорд, а вы – командующий офицер. – Он обратил бесстрастный взгляд на Рихата. – Моего имени будет достаточно.
Рихат коротко кивнул, чего Фобос, казалось, не заметил.
Они повернули в широкий коридор, который тянулся внутри километровой ширины центрального комплекса станции. Стены из зеленоватой бронзы поднимались аркой к центральной балке, с которой свисали зажатые в орлиных когтях креплений светосферы. Это был самый большой из центральных коридоров. От него можно было добраться до любой части станции.
– Вы прежде не видели воина Адептус Астартес.
Это было обычное утверждение, понял Рихат. Было трудно понять, что подразумевал Фобос. В его словах не было эмоций, по крайней мере, Рихат не смог распознать их. Он увидел, как женщина в мантии шифровальщика посмотрела на Фобоса и перестала бормотать мнемонические команды.
– Нет. Я думаю, здесь немногие видели.
– Примарис псайкер, которую зовут Гекатой, она видела, – сказал Фобос тем же монотонным рыком.
Рихат нахмурился. Казалось, Геката знала намного больше любого и никогда не стеснялась говорить об этом. То, как псайкер разговаривала с космодесантниками в стыковочном отсеке, шокировало Рихата. Она словно презирала их.
– Возможно, – сказал он, покачав головой от мысли, что кто-то мог стоять лицом к лицу с этими созданиями и говорить с ними, как с малограмотными детьми. Но Геката именно так и поступила.
– Мы странно выглядим для вас?
Вопрос заставил Рихата заморгать от удивления. Ему почти захотелось улыбнуться.
– Да. Честно говоря, да.
Фобос задумчиво заворчал, слегка кивнув головой в оправе брони.
– Ангелы смерти среди смертных.
– Да, что-то в роде этого, – сказал Рихат, нахмурившись. На мгновенье он услышал намек на нечто нехарактерное для голоса космодесантника.
Фобос остановился и повернулся к Рихату. Позади них с лязгом застыла почетная стража. Темно-серые глаза космодесантника среди полос гладкой рубцовой ткани, не мигая, смотрели на Рихата. Доспех Фобоса был белым, но Рихат видел под краской зарубки и отметины. Крест на левом наплечнике Фобоса представлял собой череп из темного камня. На месте отшлифованных повреждений были заплаты. На поясе висел меч в отделанных бронзой ножнах, его рукоятка была обтянута кожей, а серебряная головка эфеса сделана в виде черепа. Рихат усомнился, что сможет без труда поднять клинок.
Доспех Фобоса щелкнул и завыл, когда он сменил позу, наклонившись поближе. Запах машинного масла заполнил ноздри Рихата. Он поднял брови.
– Скажите, похож я на ангела?
– Нет… Нет, не похожи. Вы выглядите как самое ужасающее существо, которое я когда-либо видел.
Едва заметная улыбка промелькнула по лицу Фобоса.
– Очень хорошо, полковник, – сказал он и, повернувшись, зашагал дальше. Казалось, он при движении рычал.
Через несколько шагов Рихат понял, что космодесантник тихо смеется.
– Сколько времени вы были прорицателем?
Вопрос был задан после нескольких часов прогулки по коридорам и залам станции Клароса. Кир шагал рядом с шаркающим стариком. Они разговаривали, и Кир понял, что ему начинают нравиться иронические замечания и колкие вопросы.
– Сколько себя помню, – ответил Кир. Недолгие годы его юности всплыли в его разуме. Страх его родителей перед странностью ребенка, вызывающий дрожь ужас его снов – далекое прошлое на планете, которая теперь существовала только в его памяти. – Это был первый признак моего таланта. Я видел обрывки событий, которые затем происходили.
Колофон кивнул.
– Первое пробуждение психического таланта всегда наихудшее испытание, – мягко сказал старик.
– Да, – согласился Кир. Библиарий задумался над тем, что могло случиться с ним, если бы он не оказался достаточно сильным разумом и телом, чтобы быть переданным с Черных Кораблей Белым Консулам. Ходил бы он по этим коридорам, слепой ко всему за пределами своего мысленного взора?
Они повернули к центральному помещению одного из пяти крыльев станции. Оно было достаточно широким и высоким, чтобы между его каменными столбами мог пройти титан. На черном каменном полу толпились люди. Мимо пронеслись шифровальщики Администратума, бормоча мнемонические рифмы. Они переносили информацию из одной части станции в другую. Адепты общались небольшими группами, их рты скрывали широкие серые капюшоны. Слуги в серо-коричневых робах несли стопки медных инфоскипетров, на бритых головах сияли татуировки-метки их службы. Из толпы за Киром следили широко раскрытые глаза, на лицах людей смешались страх и благоговение. Некоторые опустились на колени, пока он проходил. Это доставляло ему неудобство. Он был воином, привыкшим к обществу своих братьев, а не низкопоклонству тех, кого он пытался защищать.
– Должно быть, это тяжкое бремя, – сказал Колофон, прервав размышления Кира. – Видеть будущее, знать, что должно случиться.
Кир пожал плечами, и это движение в доспехе вызвало громоздкое смещение защитных пластин.
– Это инструмент, вот и все. Оружие, которым я пользуюсь ради моего Ордена и Империума.
Колофон обратил слепые глаза на Кира, и библиарий почувствовал, как психические чувства старика сфокусировались на нем.
– Это видение грядущего делает вас таким выжидающим и обеспокоенным, мой друг? Вы знаете, что здесь что-то произойдет?
Кир задумался об одном из знаков на костях, обрывках ощущения и видения: рычащих лицах, птичьих воплях, своей вытекающей жизни.
– Иногда знамение неверно или имеет много толкований, – сказал он осторожно. – Если оно даже кажется понятным, действие на основании знания о нем может изменить это будущее.
– Очень ясный ответ на необычный вопрос, – усмехнулся Колофон, повернувшись, чтобы повести их к арочному проему, ведущему из комнаты с колоннами. За дверью спускалась вниз спираль широких железных ступеней. Внизу было переплетение нескольких коридоров и тесных комнат. Большинство были закрыты обитыми медью дверьми. Через открытые двери Кир увидел фигуры, которые при свете свечей полировали инфоскипетры. В других комнатах сутулые кураторы переставляли между полками кипы пергаментных свитков. Они подняли глаза и смотрели, как проходят Кир с Колофоном.
"Это помещение для сотни астропатов, которые сидели в его центре", – подумал он, – "но здесь кровь и плоть станции, не знающие отдыха и постоянно двигающиеся по кромке теней других".
– Скажите мне, – сказал Колофон, и Кир услышал изменение в его голосе, оттенок беспокойства. Кир остановился, и Колофон повернул к нему лицо. Мерцающий свет свечей из боковой комнаты придал лицу старика вид поддергивающейся маски приведения. – Что вы видите в грядущем?
– Кровь, Колофон. Я вижу кровь и разрушение.
Астропатическая комната была местом шепотов. Круглая чаша шириной в пятьсот шагов, стены которой поднимались ярусами серых каменных сидений к куполообразному потолку из черного стекла. На каждом ярусе сидели сотни астропатов в зеленых мантиях. Их разумы были открыты имматериуму, как сети, брошенные в волны глубокого океана. Собранные в таком количестве они могли отправлять сообщения на огромные расстояния. Они были хором разумов, действующим сообща, но все по-разному реагировали на свои задания. Некоторые бормотали вереницы слов, или словно ворочались в прерывистом сне. Другие сидели неподвижно, как статуи, и тяжело дышали. Воздух был спертым, насыщенным запахом пота, ладана и психической энергии. С потолка свисали эфирные сенсоры, чувствительные к потоку энергии внутри помещения, готовые среагировать на любое отклонение. Даже псайкеры, связанные душой с Императором, рисковали, когда собирались вместе в большом количестве. Для хищников, которыми кишели призрачные волны варпа, такое собрание было ярким светилом. Сенсоры были нужны, чтобы предупредить о любом опасном уровне психической активности.
Тишина нарушилась без предупреждения, когда астропат на третьем ярусе застонала и затряслась в трансе. Надзиратели оторвали глаза от своих экранов и направились к ней. Когда адепты были в шаге от нее, она выгнула спину и закричала. Астропат забилась в судорогах, раздался треск ее костей. Над ними раскололись эфирные сенсоры. Изо рта женщины заструился туман, распространяясь в воздухе. Он коснулся другой фигуры в зеленой мантии и тут же завопил новый голос. Адепты на мгновенье застыли, а затем бросились к системе герметизации.
Все больше астропатов начало кричать. Взорвались сенсоры, осыпав искрами сиденья. На каждом ярусе забились в конвульсиях тела в зеленых мантиях, их пальцы вцепились в каменные подлокотники кресел, из пустых глаз потек гной. В воздухе распространился тяжелый запах железа и сырого мяса. Голос за голосом соединились в ураган шума, подобно зову хора проклятых. По сводчатому потолку побежал иней. В центре зала адепты и стражники упали на колени. Некоторых стражников стошнило, когда они почувствовали голоса в своих разумах, голоса, которые стонали и молили о пощаде. Завыли сигналы тревоги, но их звуки утонули в хоре воплей.
Они начали умирать. Один открыл рот, и жидкое пламя хлынуло на его тело, плоть осыпалась с костей. Другой попытался встать, кабели оторвались от черепа. Он споткнулся и взорвался влажным облаком кожи и фрагментов костей. Остальные поднялись с воплями, прежде чем растворится в дым и черную пыль.
Звук стал громче, вопли наслаивались друг на друга, пока из сотен глоток не завизжал единственный голос.
За пределами комнаты паника распространилась по станции в сигналах тревоги, лязге запирающихся противовзрывных дверей и криках бегущих гвардейцев.
В астропатической комнате крики превратились в одно слово.
Затем все стихло, за исключением звуков капающей крови и мягко оседающего пепла.
Кир бросился бегом через двери, его шаги сотрясали пол. Позади него Рихат изо всех сил старался не отстать от Белого Консула. За ними следовала солдаты Геликоновской Гвардии. Кир находился в командном пункте станции, когда заревели сигналы тревоги, а сервиторы, обслуживающие сенсорные системы начали бессвязно бормотать. Рихат побледнел, а затем побежал, приказав солдатам следовать за ним. Кир обогнал его только через десять шагов.
Когда Кир вошел в астропатическую комнату, его поразил психический удар, от которого он зашатался. Кристаллическая матрица психического капюшона сияла тошнотворным светом, компенсируя пульсирующую вокруг него необузданную энергию. В зале произошел психический всплеск огромных размеров, и мощное эхо его ярости все еще не прошло. На полу скопилась темная жидкость; смятые тела сидели в своих каменных креслах. Кир услышал, как за спиной вырвало нескольких гвардейцев. В воздухе стояла вонь колдовства: резкий озоновый запах, который снова вызвал в его голове искаженные лица из видения. Он осмотрел помещение, опустошение в котором освещали искрящиеся светосферы.
– Разойтись, – приказал он. – Ищите выживших, будьте готовы к любым враждебным действиям. – Гвардейцы разошлись, прочесывая затемненные участки. Со штурмболтером в руке Кир двинулся вглубь комнаты.
Тела устлали каменные ярусы грудами переплетенных конечностей. Все вокруг покрывал слой пыли, из-за чего мертвые походили на причудливые скульптуры. В воздухе все еще медленно оседали мельчайшие останки. Кир увидел оторванную руку на белоснежном покрове, ее пальцы были скрючены. Там где люди ползли к дверям, они оставили в пыли следы. Темные пятна впитались в пепел, и шаги Кира оставляли после себя красные отпечатки.
К нему пошатываясь, шел человек с расширенными глазами на перепачканном кровью лице. Когда он двигался, с него сыпалась пыль. Кир узнал знаки старшего адепта на мантии человека. Он что-то говорил Киру, губы двигались, но слова были приглушены. Кир не опускал ствол болтера.
– Что ты сказал? – спросил Кир. Рот адепта снова произнес половину звуков. – Что ты сказал? – повторил Кир.
– Он сказал, что они кричали одно и то же, – раздался за спиной резкий голос.
Кир повернулся и увидел, как в комнату входит прихрамывающий Колофон. Библиарий посмотрел в глаза старого астропата и увидел выражение на лице человека, которое не смог прочесть.
Колофон подошел к адепту, который раскачивался там, где стоял.
– Я вижу это в его мыслях, – добавил он. – Он думает только об этом. В конце они кричали одно и то же слово.
Кир посмотрел на адепта и увидел безмолвное слово в форме двигающихся губ. Консул почувствовал, как по нему пробежался холодок, когда произнес это слово вслух: «Судьбоплет».
Адепт кивнул, его глаза были расширены от страха. Кир подумал о записанном сигнале и видениях, которые не покинут его. Все происходило именно так, как он боялся. Демон пришел, чтобы уничтожить это место, как и многие другие ранее.
"Паду ли я", – подумал он, – "смогу ли бросить вызов этому року?"
– Не все погибли, – сказал Рихат, склонившись над другим человеком в зеленой мантии, который растянулся на полу. – Некоторые пережили, что бы это ни было.
Кир увидел, как несколько разбросанных по комнате тел слабо пошевелились, но все же они были живы.
– Что-то приближается, – сказал он, взглянув на сутулого человека рядом с собой. – Колофон, нужно немедленно отправить сообщение.
Но старый астропат покачал головой.
– Вы не чувствует это? Варп вокруг нас… – Колофон ненадолго закрыл глаза, по его сутулому телу пробежала дрожь. – Варп вокруг нас – это пелена боли. Через нее не пробьется ни одно сообщение. Даже если кто-нибудь их моих братьев и сестер оправится, сделать это будет невозможно.
Кир потянулся психическими чувствами и ощутил пелену агонии, окружавшую станцию. Словно вокруг них находилась колючая паутина, шириной с тень. Старик был прав: ни одно телепатическое сообщение нельзя было отправить.
Колофон задрожал и почти упал, прежде чем Рихат подхватил его и посадил на край первого каменного яруса.
– Мы сами по себе, – сказал астропат. Старик поднял голову, и Кир увидел, как им овладевает паника. – Эвакуация? – Его голос дрожал от страха. – Ваш корабль может многих забрать. Мы могли…
– Нет. – Кир прервал старика. – Он может забрать некоторое количество, но что с остальными, Колофон? Что с теми, кого мы оставим?
Колофон мгновенье смотрел в глаза Кира, а затем опустил взгляд. Трость в его руке дрожала .
– Какие будут приказы, эпистолярий? – спросил Рихат.
Кир повернулся, взглянув на ярусную комнату и неподвижные фигуры, которые никогда не встанут со своих мест. Несколько выживших начали звать из теней.
– Приготовиться к обороне. Мы сами по себе, а значит должны рассчитывать только на себя.
– Сколько у нас есть времени до начала атаки? – спросил Рихат. Он был бледен, а в расширенных глазах Кир видел страх.
Эпистолярий посмотрел на полковника, а затем на свертывающуюся кровь под их ногами.
– Она уже началась.
|
| |
| |
| MisterNurgl | Дата: Воскресенье, 24.06.2012, 11:29 | Сообщение # 3 |
|
Великий нагибатор
Группа: Космодесант
Сообщений: 6217
Статус: Offline
| II
ОБЕСКРОВЛЕННЫЕ
– Плоть подведет, космодесантник, – сказала Геката, и Фобосу пришлось сдержать свой гнев в ответ на презрение в ее голосе. – Против приближающегося врага вот наша истинная защита, – Геката подняла посох и указала на черный столб, который возвышался перед ними. Вокруг него вились связки гудящих кабелей, а печати чистоты покрывали почти каждый дюйм поверхности. Фобос видел искусные узоры знаков, запечатленных на обсидиане под трепещущими полосами пергамента. Помещение имело форму узкого бронированного цилиндра, который вслед за столбом поднимался в темноту. Воздух был насыщен статическим зарядом, который маленькими дугами играл на его доспехе.
Фобос несколько часов проверял оборону станции. Его глаза оценивали каждое готовое орудие и стратегический пункт, мозг анализировал возможные слабости. Части Геликоновской Гвардии ждали в каждом из пяти крыльев станции. Белые Консулы под его и Кира командованием разбились на небольшие подразделения, готовые среагировать на возможный прорыв врага. «Эфон» оставался пристыкованным к станции с готовыми к бою орудиями. Это был план Кира и Фобос не мог придраться к нему, учитывая их ресурсы, но ключ к обороне находился перед ним.
Столб был генератором поля Геллера. Проецируемый им щит было продуктом могущественной техномагии. Обычно используемый для защиты кораблей при переходе через варп, здесь он предназначался для ограждения станции от демонического нападения.
Фобосу не нравилась Геката, но он понимал, что она права. Помимо его братьев, в распоряжении имелся полк Геликоновской Гвардии Рихата, батареи макроорудий, наведенных в космос и пустотные щиты, которые могли держать на расстоянии боевой флот. Но, как подчеркнула Геката, они имели дело не с флотом. Она была примарис псайкером, специалистом по имматериуму и обладала секретами, которые Фобос никогда не узнает. Последние часы она делилась своими мыслями, и каждый комментарий был как верным, так и язвительным. Ее последнее замечание было именно таким. Настоящей защитой станции было поле Геллера.
Поле окружало центральную секцию станции, защищая ее от демонического нападения. В нем будут незащищенные участки, трещины в невидимой стене, через которые сможет пройти демон. Это будут места, где плоть и кости должны будут противостоять врагу. Если демоны пробьются через щит, тогда наступит бойня. Фобос подумал о тысячах гражданских, толпившихся в помещениях центрального узла, перебирающих пальцами четки, бормочущих мольбы Императору о защите от своих страхов.
– Они на полной мощности? – спросил Фобос.
– Сейчас запускают генератор, – сказал Рихат, сверяясь с инфопланшетом в медной оправе. Когда он закончил, палуба начала дрожать. По всему столбу извивались яркие электрические цепи. Печати чистоты шелестели, словно на поднимающемся ветру. В ухе Фобоса зазвенел предупреждающий сигнал, когда его доспех зафиксировал растущий всплеск напряжения.
Столб задрожал и издал звук, похожий на колокольный звон под водой. На его поверхности образовался покров марева. Фобос услышал резкий гул, как от вибрирующего стекла.
– Поля на максимальной мощности, – сказал Рихат, подняв голову и нервно проведя рукой по голове. – Я десять лет командовал здесь Гвардией и ни разу полное поле не было активировано.
Фобос услышал скрытые страхи в голосе полковника. Рихат был командиром, выбранный на этот пост благодаря своему происхождению. Но он никогда не сталкивался с врагом, который сейчас приближался к ним. Когда Фобос положил руку на плечо человека, ему в голову пришла непрошеная мысль: «Может быть, ты очередная слабость в моей броне, Рихат».
– Это не единственная наша защита, – сказал Фобос. Полковник посмотрел на обезображенное шрамом лицо Белого Консула, и Фобос увидел неуверенность в его глазах. – Мы должны держаться, выйдут из строя эти поля или нет. Если они подведут, плоти и духа должно быть достаточно.
Рядом с ним насмешливо фыркнула Геката.
– Верно, космодесантник, – сказала псайкер с мрачной усмешкой, – но если дойдет до этого, станция падет.
Затишье перед бурей наполнило комнату с колоннами, где вооружались Белые Консулы. Они разбились на отделения и тихо переговаривались, пока сервиторы прикрепляли пергаменты с клятвами к их наплечникам. Воздух наполнил лязг оружия и запах ладана.
Кир стоял отдельно, его мысли вернулись в прошлое. У него не должно было быть воспоминаний из прежней жизни, до того, как он стал Белым Консулом. Годы психической обработки и обучения Адептус Астартес должны были стереть все следы того, кем он был. Но он помнил. Иногда Кир задавался вопросом, было ли это отражением его пророческого дара.
Он не мог воскресить в памяти многого из той жизни, но помнил день, когда прибыли Черные Корабли. Они появились из-за полуденного солнца и повисли в синем небе, как невероятные замки. На склонах гор и на равнинах люди смотрели из теней, которые отбрасывали корабли. Кир не понимал, что это значило, но старейшины деревни знали. Они смотрели на него со страхом, когда собрались вокруг костра в зале собраний той ночью. Старейшины сказали, что корабли в небе были охотниками за колдунами Небесного Бога, и что они пришли, чтобы забрать причитающееся богу.
В их мире было много колдунов. Большинство убивали или изгоняли, но каждый год рождались новые. Когда посланники Небесного Бога пришли, они забрали на звезды всех колдунов, которых смогли найти.
Если бы они обнаружили, что колдунов прячут, их гнев был бы ужасен. Кир слышал разговоры старейшин и знал, что произойдет.
Его мать несколько лет хранила в секрете его способности, но это не могло долго продолжаться; он были слишком странным. Иногда он выкрикивал странные слова во сне или знал, что собирался сделать кто-нибудь, прежде чем это происходило. Люди заметили и люди говорили об этом.
Той ночью его отец сидел среди людей, он был бледен, мало говорил и не смотрел на сына. Его мать пыталась спрятать его, она спорила с отцом, возмущаясь сквозь льющиеся слезы. Это не подействовало. Жители деревни ждали снаружи, пока отец не вывел его. Они отвели его на равнины, где ждали спустившиеся с неба храмы, поглощавшие длинные вереницы людей: озадаченных стариков, отшельников с безумными глазами и плачущих детей. Кир не плакал; в этом не было смысла. Он знал, что должно случиться.
Мир выдал своих колдунов, но в конечном итоге это не имело никакого значения. Десятилетие спустя здесь родилась группа неконтролируемо могучих альфа плюс псайкеров. Империум сжег планету с орбиты, превратив ее в шлак. Далеко в своей келье на Сабатине, Кир проснулся со вкусом пепла во рту.
Кир моргнул и провел языком по рту. Воспоминание передало ложное ощущение того вкуса на нёбе. Сервиторы отошли, от остывающего воска на только что прикрепленных пергаментах поднимался дым. Он кивнул, сжав руку в перчатке. Стволы штурмболтера прокрутились с металлическим рыком. Другой сервитор подъехал на гусеницах, держа его шлем в руках-захватах. Шлем с шипением зафиксировался на его голове. На мгновенье его окутала сплошная темнота, пока перед глазами не замерцали светящиеся данные.
«Теперь мы ждем грядущую бурю», – подумал он.
В бездне за корпусом станции раскололся космос, как разрезанная ножом кожа. Светящиеся миазмы вырвались из отверстия, запятнав свет звезд. Они извивались в пустоте, образуя кольца и завитки, подобно молоку, свертывающемуся в красном вине. Полусформировавшиеся фигуры зашевелились в расширяющемся облаке, когда тысячи голодных глаз обратились на станцию. Отверстие расширилось, и облако увеличилось в размерах.
Кларос задрожала наполненной металлом яростью орудийного огня. Лучи энергии и потоки снарядов прочертили черное пространство. Они ударили в приближающуюся волну и разрезали ее, как когти, разрывающие жир. Фрагменты принимающей твердую форму материи изжарились до обугленного состояния. Взрывы проделывали дыры в эфирной плоти. Огромные рты открылись на поверхности облака, безмолвно крича от боли. А орудия продолжали стрелять. Автопогрузчики отправляли макроснаряды в дымящиеся казенники. Лазерные конденсаторы пронзительно визжали, накапливая заряд, а плазменные генераторы бурлили перегретой яростью. За противовзрывными дверями и баррикадами защитники ощущали содрогание станции и молились за надежду, спасение, благосклонную к ним судьбу.
Первые залпы врезались в тошнотворную пелену, но она беспрерывно увеличивалась. Достигнув корпуса станции, пелена окутала ее, ища слабое место. Когда она нашла ее, то хлынула внутрь эфирной волной вытянувшихся когтей и обнаженных зубов.
Кир закрыл глаза. Звуки и образы исчезли, пока не осталось несколько ощущений: знакомое прикосновение терминаторского доспеха к коже, вес меча в руке, и потертые участки перчаток, согнувшиеся, когда он передвинул руки на обмотанном кожей эфесе. Клинок был острым, его лезвие трепетало.
Он открыл глаза. Мимо пронеслись стены шахты лифта из темного металла, красный свет глаз его братьев разбавлял темноту. Рядом с ним стоял Гальба и его отделение. Всего шесть фигур в призрачно-белом, синий цвет их шлемов растворился в слабом освещении. Над ними удалялось вершина шахты лифта. Перед глазами Кира мигали цифры, производя обратный отсчет расчетного времени до боя.
Враг проник в туннель под пятым крылом станции. Подразделение Геликоновской Гвардии, оборонявшее незащищенный щитом туннель было на грани прорыва. В воксе Кира проносились панические голоса, а дисплей шлема наполнили тактические оценки. Там происходила бойня.
«Вот для чего мы существуем», – подумал он. – «Вот для чего мы созданы: шагнуть в неминуемое поражение и отвратить судьбу».
Платформа лифта остановилась с металлическим лязгом. Перед Киром ждали противовзрывные двери. Он почти чувствовал, что было за этими закрытыми металлическими зубцами.
– Император повелевает, а мы – Его оружие, – прорычал Гальба позади Кира.
– Император повелевает, а Его воля – ярость, – сказал Кир. Холодная энергия засияла на мече в его руке, лезвие пело в гармонии с разумом. Зарычали цепные клинки. Потрескивающее поле окутало кулак Гальбы, отбрасывая от Белых Консулов мерцающие тени.
– По Его воле, – произнесли Белые Консулы.
Противовзрывные двери со скрипом открылись. Перед Киром простирался широкий, круглый переход. Трубы и ребра жесткости тянулись вдоль него, придавая ему вид внутренностей огромного животного. Туннель пересекала преграда из сварной пластали высотой по плечо. Позади нее умирали остатки роты Геликоновской Гвардии.
На Кира обрушилась звуковая волна: вопли людей, треск лазганов и нечеловеческие звуки, издаваемые глотками демонов. Некоторые из геликонцев отступали, стреляя в мерцающую завесу, которая перекатилась через баррикаду. Меняющиеся фигуры двигались подобно теням, отбрасываемым мерцающим огнем.
Кир перешел на бег. Он был в пятидесяти метрах от барьера, броня вздрагивала от каждого шага. Мимо него хлестали лазерные лучи, сверкая при исчезновении в клубящемся тумане перед ним. Солдаты, которые не покинули баррикады, умирали. Среди них кружились искаженные фигуры со множеством конечностей. Там, где прикасались фигуры, синее пламя разъедало доспехи и плоть. Одноглазые твари дергали за барьер гниющими руками. Насыщенный запах пота достиг носа Кира, сводя на нет герметизацию доспеха.
Он был в тридцати шагах. Он начал стрелять, его штурмболтер прошивал огнем отметки угрозы, в клубящемся тумане расцветали разрывы. Гвардеец отшатнулся от баррикады и на дрожащих ногах шагнул к Киру. Его бледное лицо было исполосовано кровью, лазган опущен. Позади человека из тумана вытекла фигура. Гвардеец сделал еще один шаг. Фигура резко обрела четкость. Она балансировала на вершине баррикады. Ее гибкое тело покрывали тугие мышцы и блестящая кожа. Отражающие тьму круги глаз взглянули на Кира, и существо зашипело, как змея. Кир замахнулся мечом.
Тварь прыгнула и, перевернувшись в воздухе, сомкнула свои когти на голове бегущего гвардейца. Демон приземлился в хлещущих брызгах крови, а гвардеец рухнул на пол. На мгновенье существо застыло, подрагивая, словно от удовольствия. Оно взглянуло на Кира и улыбнулось ртом с кривыми зубами.
Кир атаковал. Тварь прыгнула, широко раскрыв пасть на странном черепе, глаза сверкали, как лунный свет на инее. Кир полуприсел и сделал выпад мечом. Кончик клинка поразил тонкую шею существа. Раскаленная кровь хлынула по лезвию, когда тварь по инерции налетела на меч. Кир почувствовал, как сущность твари растворилась в черный пар. Он вырвал меч. Ее смерть в разуме эпистолярия была похожа на вкус меда и желчи.
Следующая тварь бросилась к нему размытым пятном, извиваясь и щелкая когтями. Кир плавным движением нанес режущий удар. Существо качнулось, и меч Кира врезался в палубу в ливне искр. Тварь прыгнула быстрее, чем Кир смог развернуть клинок, когти потянулись к его лицу. Он увидел смерть в глазах демона, ощутил, как тот зовет его в забвение.
Бронированный кулак с ударом грома сомкнулся на теле твари. Гальба поднял разорванное тело и швырнул его на пол. Сержант опустил ногу на череп и растер его в порошок.
– Они идут, – закричал сержант Киру. Гальба повернулся к входу в туннель и его пистолет выплюнул снаряды.
Баррикада пала. Гниющие фигуры перебрались через брешь, ржавые клинки царапали палубу, из ртов сочились слюни. Цеплявшиеся за баррикаду гвардейцы отступили. Кир почувствовал жужжание внутри головы, прикосновение насекомого к коже. Его штурмболтер поливал огнем. Он продолжал давить на спусковой крючок, оружие поглощало снаряды из барабанного магазина. Цели исчезали и снова появлялись в поле зрения. Он шагнул в брешь, пробитую штурмболтером.
Кир бросил взгляд на Гальбу. Сержант стоял в центре сомкнутого круга зловеще ухмыляющихся лиц, покрытые слизью клинки кромсали его доспех. Четверо воинов его отделения прорубались к нему цепными мечами. Гальба бросился вперед и схватил рогатую голову покрытым молнией кулаком. Он поднял тварь и выстрелил из пистолета ей в глаз. Голова взорвалась, как перезрелый фрукт. Кир увидел, как Гальба превратил в кашу трех тварей, прежде чем кольцо рубящих клинков не сомкнулось над ним.
Когти и мечи царапали броню Кира. Его окружили гниющие тела, их желтые глаза прижались к линзам его шлема. Он попытался пошевелить рукой с мечом, чувствуя, как давление тела пригибает ее. Что-то острое нашло сочленение в его доспехе. Он чувствовал, как болезнетворные организмы пытаются найти точку опоры в его иммунной системе, распространяя боль по телу. Вонь демонов проникла внутрь его разума. Он ощущал их голод. Он вспомнил видение: кружащиеся твари, выскальзывающий из руки меч. Эту ли судьбу он видел? Мысль вцепилась в него, и мгновенье он балансировал на грани сомнения.
В нем вспыхнул гнев, подавив боль и сомнение. Он не падет, не здесь. Он отринет эту долю.
В его разуме сформировался образ мысли и чувства. Образ пылал подобно солнцу, запертому в черепе библиария. Кир удержал его на минуту, чувствуя, как тот питает гнев, увеличивая его и раскаляя. Он высвободил мысль. Из него вырвалось пламя. Твари вокруг него завопили, когда их плоть изжарилась. Эпистолярий излил свой гнев в огонь, чувствуя, как сила отражает его ярость. Она ожила и усилилась, в то время как Кир стоял неподвижно в сердце раскаленного шторма. Дисплей внутри шлема затемнился из-за яркости. Демоны вопили в пекле пламени, Белый Консул разрывал их сущность на части.
Его тело ликовало от силы, наполняющей его, а психический капюшон стал ледяным. Он не хотел прекращать. Он слышал чей-то шепот, призывающий его не останавливаться, отдать себя этой силе, вечно держаться за нее. Это было верно, это было бы…
Кир выпустил на волю ярость в своем разуме, пылающая сила превратилась в тупую тлеющую боль в черепе.
Его окружила внезапная тишина и неподвижность. Он тяжело дышал, кожа внутри доспеха была липкой и холодной. Пол и стены коридора вокруг него накалились добела. Баррикада была искореженной грудой обугленного металла, похожая на скомканную одежду. Спрятав меч в ножны, он снял шлем. Воздух вонял спекшейся плотью и серой.
Четверо братьев отделения Гальбы стояли среди руин баррикады. Зубья их цепных мечей были покрыты толстым слоем липкой плоти. Между ними лежал Гальба. Его расколотый доспех был облеплен свернувшейся кровью и желтой слизью. Шлем представлял собой останки из раздавленных костей и разорванного керамита.
Воины Гальбы подняли своего сержанта на плечи. Они на ходу бормотали погребальную песнь Сабатина. Белые Консулы отнесут его на «Эфон», где он будет ждать в холодном стазисе, пока не вернется на родную планету в последний раз. Слушая древние слова планеты, которая была домом, но не породила его, Кир понял, что ему нечего сказать.
Его новое лицо было глупым и скучным. Он носил больше лиц, чем мог вспомнить, и он забудет это, как только возьмет следующее. Вокруг него сновали слабые рожденные во плоти. Они называли их солдатами. Он нашел идею такого звания смешной: словно имя могло изменить их стадную животную натуру в нечто более значительное. У него было много имен, как дарованных, так и украденных. Некоторые звали его Перевертышем, но это было не его имя, а описание едва приближалось к сущности его природы. Он знал, сколь мало значило имя.
Он дышал, чувствуя мир, как чувствовали его рожденные во плоти, глухие к простым стимулам и главным чувствам. Рядом стоял гигантский воин в синем доспехе. Космодесантники: так их звали рожденные во плоти. Он почувствовало его мысли, ощутило их оттенки, заключенные в них качества и характер. Интересно. Намного-намного интереснее, чем та роль, которую он сейчас исполнял. В самообмане этой личности были такие тонкости и глубины, что изображать ее доставило бы удовольствие. Но ему требовалось выполнить договоренность, и для этого неприметное лицо, которое он носил сейчас, было тем, что нужно.
Во время битвы он носил форму одного из малых детей разложения, перемещаясь среди мнимых сородичей с безупречной легкостью. Одинокий и забытый на краю бойни, он нашел то, в чем нуждался. Человек прижал ноги к груди и молча рыдал. «Идеальное лицо», – подумал он. Он уничтожил оригинал, превратив прикосновением тело рожденного во плоти в прах. Теперь он носил его образ.
– Харлик, – раздался голос поблизости.
Мгновенье он стоял на месте, уставившись на выжженную обшивку палубы.
– Харлик, давай, они нас переводят.
Харлик. Ага, похоже, это имя, которое пришло с этим лицом, глупое имя для глупого существа. Он повернулся и посмотрел на говорившего. Человек с измазанным сажей крупным лицом и в красно-охровой униформе, перепачканной кровью и рвотой.
– Да, иду, – сказало он идеальным голосом, вызванная шоком медлительность соответствовала тому, что сказал бы Харлик, если бы пережил атаку. – Иду.
Он последовал за рожденными во плоти, пробуя на вкус их мысли. Большинство боролись с эмоциями и мыслями, которые он не понимал: шоком, ужасом, виной, гневом, надеждой. Он не мог постичь эти чувства, но мог безукоризненно сымитировать их.
С пустыми глазами и сгорбленными плечами он устало тащился с остальными. Когда он направится к своей цели, ему понадобится новое лицо. Да, он скоро будет носить другое лицо.
|
| |
| |
| MisterNurgl | Дата: Воскресенье, 24.06.2012, 11:30 | Сообщение # 4 |
|
Великий нагибатор
Группа: Космодесант
Сообщений: 6217
Статус: Offline
| Слепой человек разговаривал с Киром в его снах.
– Выхода нет. Твоя судьба предопределена, – сухо хрипит астропат, вращаясь в конусе голосвета. Эпистолярий протягивает руку, но фигура поворачивается и он видит, что у нее два лица: одно ухмыляется, другое рычит; оба слепые. Он тянется за мечом, но пальцы хватаются за пустоту. Двуликая фигура смеется.
Он падает сквозь исчезающую тень, летит мимо звезд и лун, движется сквозь вечность, его тело – ложь, время – ложь.
Он стоит у подножья каменных ступеней, которые поднимаются во тьму. Он поднимает взгляд. В ответ смотрят горящие глаза.
Его братья кричат ему, поблизости сервиторы безумными потоками тараторят код. Он поднимает свой меч.
Он стоит на мостике корабля, который проваливается сквозь завывающие от хохота ветра.
Его окутывает тьма.
Космодесантники в синих доспехах. Он видит на их наплечниках свернувшегося кольцом дракона. С ними идет фигура в черном доспехе, со спины складками переливающихся чешуек свисает мантия из шкуры рептилии. Они движутся по загадочно тихим коридорам. Вслед за ними из стен сочится черная жидкость. Он зовет их, но они призраки, парящие за непроницаемой вуалью.
Он опускает меч и две головы астропата вопят подобно умирающим воронам.
«Это не произошло. Это будущее», – думает он.
Слепая фигура поворачивается в конусе холодного света, ее два лица скалятся, хохоча обоими ртами.
– Нет, это прошлое, – говорит слепой.
Кир открыл глаза с рыком боли. Сервитор с черепом из полированного хрома наклоняет голову, глядя на него холодными синими линзами, поршневая рука висит над его наплечником. Эпистолярий судорожно вздыхает.
Арсенал наполняли тени, окружающие полосы света. Он стоял в центре группы сервиторов в белых робах, конечности раскинулись на крестообразной раме, которая поддерживала вес его доспеха. Доспех молчал, его машинный дух дремал, пока сервиторы снимали броню с тела Кира.
Прошло несколько часов с момента первых попыток демонов пробиться через бреши в поле Геллера. Варп по-прежнему окружал станцию, но после первых атак было тихо. Тем не менее, это был не мир, просто передышка перед следующим штурмом.
Обожженный и перепачканный, Кир вернулся на «Эфон», чтобы снять и почистить доспех. Он надеялся, что это отразится на его теле и разуме, но виски все еще пульсировали психическим напряжением битвы. Он не мог перестать думать о сигнале, который привел их сюда. Чем больше он размышлял, тем больше был уверен, что упускает кое-что в сигнале, сразу за пределами слышимости. Затем ему снова пришло видение.
Кир кивнул сервиторам, и они продолжили снимать терминаторский доспех, убирая пластины и разъединяя системные соединения холодными механическими пальцами.
– Тяжелый бой, – произнес голос за фонарями парящих сервочерепов.
Кир прищурился, всматриваясь в темноту. Белый терминаторский доспех Фобоса придавал ему вид мраморной статуи.
– Выглядишь усталым, – сказал он. На его губах играла едва заметная улыбка.
Кир мрачно кивнул.
– Мы удержали брешь. Это стоило нам Гальбы.
«Первая заплаченная цена», – подумал он, – «цена, которую я сказал, нам придется платить».
– Он идет к предкам, – сказал Фобос, кивнув. – Как и все нам придется.
Кир не ответил, но смотрел, как два сервитора отсоединили несколько кабелей биопоказаний из гнезд в его боку. Работая, сервиторы болтали друг с другом на машинном коде. За двести лет войны он видел тысячи смертей. Рядом с ним гибли братья, и он принимал решения, которые как забирали жизни, так и спасали их. Но первая ощутимая жертва по прибытии на Кларос обеспокоила его. У него было такое ощущение, словно он бредет во сне по паутине, которая все сильнее опутывает его с каждым новым шагом.
– Это по-прежнему беспокоит тебя?
Кир поднял глаза на Фобоса, увидев взгляд дружеской заботы на лице брата.
– Это? – Кир вздрогнул, когда сервиторы сняли окровавленный наголенник с ноги. – Это не замедлит меня. – Кожа под доспехом была мертвенно-бледной, черные вены расползались от гноящейся раны.
– Нет, не это. – Сержант нахмурился. – Ты думаешь о чем-то; с тех пор, как решил отправиться сюда.
Сервочереп подлетел поближе к раненой ноге Кира, вытянув раскаленное прижигающее лезвие. Кир кивнул, и нож вонзился в ногу. Он никак не среагировал, когда зашипела горелая плоть.
– Раньше ты говорил, что мы ничего не сможем сделать, даже если это место атакуют. Что оно в любом случае сгорит.
Фобос мягко покачал головой.
– Я был неправ. Я сказал, что счел нужным, но командир – ты и ты привел нас сюда, и здесь у нас есть враг.
Кир вдруг понял, каким уставшим выглядит друг, его лицо, закаленное войной и заключенное в белый доспех, было старше, чем он помнил.
– Ты был прав, старый друг, – Фобос тяжело вздохнул. – Ты был прав. Не позволяй моим словам лишить тебя решимости сделать то, что мы должны.
Кир покачал головой. Возле виска гудел сервочереп, отсоединяя кристаллическую решетку психического капюшона от черепа. Там где капюшон прикасался к коже, были волдыри и раны.
– Меня беспокоят сигнал и знаки. Мы здесь из-за них и я по-прежнему не понимаю их целиком. Это… – Он сделал паузу, подбирая слова, чтобы подытожить свою тревогу. – Это заставляет меня задуматься, не была ли это ловушка, не привел ли я нас в западню, не должен ли был поступить иначе.
Настала очередь Фобоса качать головой, бронированные плечи превратили его смешок в колебания доспеха.
– Враг пришел сюда не за нами; они пришли сюда за светом астропатов и душами на станции. Если бы нас здесь не было, они бы уже погибли. А мы здесь не из-за знаков, брат. Мы здесь, чтобы сражаться и побеждать.
Кир нахмурился.
– А мы сможем заплатить за этот шанс на выживание?
Фобос усмехнулся, его лицо в шрамах расплылось в мрачном веселье.
– Вот для этого, брат, нас и создали.
Все началось с одного человека.
Гвардейцы заполнили сводчатое помещение в центре четвертого крыла станции. Они находились здесь несколько смен, без сна, просто нервно всматриваясь в тени. Никто не объяснил, что происходит. Командование станции только сообщило, что станция атакована, и что они были главным резервом, если враг прорвется из других секций. Никто не сказал, что это был за враг, и это только усложняло ситуацию. Несколькими часами ранее прошли слухи о нападениях на другие участки, но отсутствие деталей создало почву для страхов и слухов. Слухи сходились только в одном: дело было плохо. Нехватка сколь-нибудь точной информации только подтверждало это.
Рядовой первого класса Рамиил поднялся с корточек и пошевелил плечами под бронзовым доспехом, пытаясь снять напряжение в спине. Более десяти лет назад он был вожаком банды, заправляя на собственном куске подулья Вортис в далеком секторе Мандрагора. Он убивал, как хотел и кого хотел. Это была хорошая жизнь. Невезенье привело его к утрате той жизни, и он стал никем в полку Имперской Гвардии, который потерял девяносто процентов состава в первой же кампании. Тем не менее, Рамиил выжил, он всегда выживал.
Он четыре часа охранял закрытую дверь, которая вела из широкой колоннады. Считалось, что она ведет в неприкрытый сектор, что бы это ни значило. Ничего не произошло и не собиралось происходить, просто очередное бесполезное времяпровождение. Конечно же, он занервничал, когда раздался сигнал тревоги и их привели в состояние максимальной боевой готовности. Им сказали, что на станции были космодесантники, что станция уже атакована. С каждым часом, проведенным в наблюдении за неподвижной дверью, он верил в это все меньше и меньше. Не было ни нападения, не космодесантников. Это была просто учебная тревога, бесполезная трата времени, и чем больше думал об этом, тем больше его это бесило.
– Возвращайся на пост, Рамиил, – рявкнул мрачный голос сержанта в нескольких метрах позади него.
Рамиил проигнорировал слова; сержант был прямолинейным сукиным сыном, которого боялась большая часть отделения. Но не Рамиил. Он знал, что сержант был никем, в нем не было настоящей боевитости. – «Пусть кричит», – подумал он, – «пусть делает все, что ему нравится». Солдат снял шлем и бросил его рядом с лазганом. Он покрутил шеей, разминая мышцы, и вытащил из кисета палочку лхо. Рамиил услышал, как сержант подходит к нему, и зажег лхо.
– Подними свое оружие и возвращайся на пост, солдат, – прорычал сержант в ухо Рамиилу.
Рамиил повернулся и посмотрел в глаза сержанту. Его охватил безумный гнев. Солдат не знал, откуда он взялся, но ему нравилось это чувство. Он сделал глубокую затяжку лхо и ухмыльнулся сержанту.
– Подними его или…
Кулак Рамиила врезался в живот сержанту, и когда тот согнулся пополам, он поднял колено. Сержант упал с влажным звуком и растянулся на полу, вокруг его разбитого лица растекалась кровь. Наступила тишина; люди уставились со своих постов среди колоннады.
– Ну, теперь ты внизу, сержант. Почему бы тебе не поднять его? – Он улыбнулся и сделал еще затяжку лхо.
Сержант вскочил быстрее, чем Рамиил моргнул. В его руке блеснул отполированный нож. Рамиил отпрыгнул назад, но острие клинка вонзилось за край доспеха. Вдруг на пол брызнула кровь. Рамиил ударил ногой сержанта, не обращая внимания на боль в животе. К ним побежали люди. Неожиданно Рамиилу захотелось увидеть, как из сержанта вытекает кровь, как его голова превращается в лишенный кожи череп. Он бросился вперед, и сержант сделал выпад, острие ножа прочертило по нагруднику Рамиила. Его рука метнулась к лицу сержанта, пальцы нашли его глаза. Сержант завопил. Вокруг Рамиила были люди, некоторые кричали, но ему было плевать. Он выхватил нож из пальцев сержанта и вонзил его под подбородок человека. Хлынула кровь. Он засмеялся. На его плечо опустилась рука, оттаскивая его. Он развернулся и разрезал лицо от глаза до подбородка.
В воздухе образовалась красная дымка. Вокруг Рамиила разнеслись гневные крики, люди неожиданно набросились друг на друга. Кто-то открыл огонь из тяжелого оружия, крупные снаряды разрывали растущую толпу. Покрытый каменными плитами пол стал скользким от черной жидкости. В воздухе стояла вонь мертвечины.
Рамиил не останавливался, продолжая резать и колоть. Его кожа и доспех блестели багрянцем. Вокруг него павшие тела начали биться в конвульсиях, мертвые пальцы дергались, мышцы вздувались. Плоть искажалась, лопалась кожа и лилась свежая, яркая кровь. Рамиил чувствовал, что убийца внутри него проголодался, как зверь. Он поднял руку, чтобы снова резать, чтобы накормить зверя.
Что-то острое пробило грудь Рамиила. Он посмотрел вниз на острие черного клинка, выступающее из его ребер. Он ухмыльнулся оскалом мертвеца, раскачиваясь на месте. Рот Рамиила начала открываться шире и шире. Со звуком рвущихся сухожилий невероятная тварь извлекла себя из кожи человека. Существо отбросило оболочку обвисшей плоти. Оно было скользким от крови, язык высунулся, чтобы попробовать воздух. Провалы отраженной тьмы на удлиненном черепе были глазами. Оно шагнуло вперед, черные сочлененные ноги дрожали незрелостью рождения, а плоть была цвета сырого мяса.
Человек, который стрелял из лазгана по сражающимся солдатам, посмотрел на новорожденного демона и открыл рот. Демон прыгнул вперед, черный клинок в его руках резанул, оставлял за собой след дыма. Человек так и не получил шанса закричать.
Демон оглянулся, ища больше возможностей убить, слушая пульс живых, который призывал к этому. Все больше его сородичей приходило, выбираясь из тел убитых и луж крови. Подняв оторванную голову своей первой жертвы, демон задрал свое лишенное кожи лицо и завыл.
«Это был неверный способ расслабиться», – подумал Кир. Прогулка по станции, казалось, была хорошим способом избавиться от тревожных мыслей. Облаченный в очищенный доспех, он прошел по безмолвным залам и служебным туннелям, где укрылись обитатели станции, как можно дальше от внешних секторов. Они смотрели на него, и он чувствовал страх в их глазах. Люди наводнили служебные туннели: слуги, префекты, техноматы и их семьи. Он стояли тесными группами, толпясь вокруг скромных пожитков и тихо переговариваясь, словно громкие звуки были неподобающими.
В душной атмосфере ощущалось напряжение, паника едва сдерживалась. Он надеялся добиться некоторой ясности мышления, но атмосфера, казалось, заразила его смесью страха с осторожностью. Кир попытался дать своим мыслям расслабиться, сосредоточиться на успокаивающем присутствии людей, которые смотрели на него. Это не сработало. В немалой степени виновата в этом была Геката.
– Это была только первая и самая слабая атака из тех, что нам предстоит. – Раздался резкий голос Гекаты. В этот раз она решила поделиться своими мыслями о ситуации, сопровождая его в прогулке по станции. Посох стучал по палубе в такт ее шагам.
Геката не присутствовала ни при одном из двух штурмов станции. Ее отсутствие было заметно, она появлялась позже, чтобы опросить выживших и дать жуткие прогнозы. Кир скривил губы. Он почти разглядел взгляд превосходства на ее лице.
– Мы удержали брешь, – прорычал Кир.
– Нет, не мы, – выпалила она. – Вы удержали брешь. Если бы не ты и твои братья враг бы прорвал нашу оборону.
Люди повернулись на громкие голоса, напряжение росло. Кир почти достиг переделов своего терпения. В голове начала расти тупая боль. Все о чем он мог думать – это голографическое изображение слепого лица, повторяющего за пределами слышимости одно слово, снова и снова.
Он остановился и повернулся, взглянув сверху вниз на женщину, уловив удивленный взгляд в ее глазах, он терял контроль над гневом.
– Разве ты не примарис? Чего ты боишься? Ты не дала никакой помощи обороне, кроме своих наблюдений. Ты что-то скрываешь?
– Я… – начала она, но Кира был не в настроении выслушивать то, что она могла сказать. Он поддался вперед.
– Ты можешь говорить правду и знать многое, но ты, кажется, не понимаешь, что либо мы сражаемся вместе, либо умрем. Враг, с которым мы столкнулись, уничтожит нас изнутри так же легко, как и снаружи. – Он оглянулся на людей, безмолвно толпившихся в конце коридора. – Ты не видишь этого? Ты много знаешь о нашем враге, больше чем Рихат, чем я. Но ты не видишь этого.
Он посмотрел на знаки Псайкана, вытатуированные на черепе и вытканные на ткани плаща. По ее лицу блуждало выражение, которое он не мог понять.
– Ты чего-то боишься, госпожа? Нечто такое, что ты знаешь об этом враге, пугает тебя? – Она выдержала его взгляд, и библиарий задал вопрос, который прежде не приходил ему на ум: – Для чего ты здесь?
– Я не могу сказать. – В ее голосе была низкая, почти испуганная нотка, что удивило Кира. – Я говорю тебе правду, которую вижу. Вот для чего я здесь. Это моя помощь.
Кир пристально посмотрел на женщину, в его уме формировалось подозрение. У Инквизиции были слуги во многих местах и в разных кругах. Такая ли тайная служительница стояла сейчас перед ним? В ней была такая величественная уверенность, что он задумался над тем, кем же она была на самом деле.
– Сколько времени ты здесь находишься, госпожа Геката? – спросил он тихо.
– Немногим более месяца, брат-библиарий, – ответила она раздраженным голосом.
– А до этого.
– Я не могу сказать.
Кир улыбнулся, но глаза остались холодными. Он думал об уничтоженных мирах и руке, которая вынесла этот последний приговор. Кто она такая?
Геката отвернулась и оперлась на посох, вдруг показавшись сутулой и усталой.
– Грядет следующая атака, – сказала она, не глядя на него. – Ты должен знать, что в атаке участвуют разные демоны. Подобные существа только тогда отказываются от своего соперничества, когда великие силы направляют их к одной цели.
В его голове пронесся образ астропата, который, прерываясь, передавал просьбу о помощи, и с губ Кира сорвалось слово.
– Судьбоплет, – произнес он.
Геката жестко взглянула на него. На мгновенье ему показалось, что увидел удивление и страх в ее голубых глазах.
– Это имя следует произносить с осторожностью, – сдержанно сказала Геката.
Кир собрался заговорить, но боль в голове внезапно перешла в давление внутри черепа. Кристаллы его психического капюшона заискрили. Он моргнул и увидел, что коридор залил красный свет. Воздух наполнили сигналы тревоги. Его вокс-связь хрипела паникующими голосами. Кир услышал слово «вторжение» среди помех и бросился бежать. Он приказал Фобосу быть готовым контратаковать. Сержант и его терминаторы первыми доберутся до любой бреши.
– Фобос, – закричал он в вокс. Когда сержант ответил, Кир подумал, что снова и снова слышит повторяемое шепотом слово.
Ошеломленный. Нечасто Фобосу приходилось раздумывать над этим словом. Слои керамита и адамантия, созданные в сердце Империума, и его искусство воина делали слово таким же неуместным для него, как и удар кремневым топором. Но слово звенело в его голове: несомненное, бесспорное.
Огненная сеть накрыла помещение перед ним, извергаемая из его штурмболтера и перекрещиваясь с очередями из оружия братьев. Четверо; их было четверо, чтобы переломить ситуацию. Жажда убийства завладела солдатами в четвертом крыле станции. Сотни геликоновских гвардейцев превратились в бушующее море ненависти и убийства. Они кололи и резали каждого в пределах досягаемости, выкрикивая мерзкие слова разорванными губами. Среди людей двигались демоны: черные железные клинки шипели, когда они разрезали груды тел.
Фобос и трое его братьев ворвались в бойню, отбросив толпу потоком взрывов. На несколько мгновений кровожадная волна дрогнула. Затем охватила их, как сомкнувшиеся челюсти.
Плечи Фобоса почти коснулись братьев, его глаза перескакивали с одной цели на другую, когда он прицеливался, оценивал и стрелял. Его разум сосредоточился исключительно на тактических данных, которые говорили ему, что они не смогут победить. Но это крыло станции почти пало, и если это случится, смертоносная волна затопит все их укрепления. Он дал клятву, что будет сражаться с этим врагом, что не позволит ему пройти.
– Невра, схема «огненный шторм», – невозмутимо произнес Фобос. Он вспомнил сотни клятв, данных им на протяжении десятилетий войны. Он ни разу не нарушил ни одну из них и не собирался делать это сейчас.
Навстречу им бежала группа гвардейцев с белыми глазами, яростно вопя. В них не осталось ни рассудка, ни понимания того, кем они стали, только жажды смерти и крови.
– По Его воле, – раздался твердый ответ Невры. Из пусковой установки «Циклон» на его плечах с визгом вылетели ракеты. Ударила первая, затем вторая, затем остальные, слившиеся взрывы превратились в начиненный шрапнелью огненный шар. На мгновенье показалось, что смертоносная волна отхлынула. Фобос мрачно улыбнулся внутри шлема, когда черное облако быстро выросло в размерах, растекая грязным дымом и желтыми языками по высокому потолку. Пол задрожал и его доспех завыл, компенсируя колебания.
Они выскочили из огня волной зазубренных клинков и воющих лиц, отмеченных рваными ранами. Люди бежали вместе с демонами, их плоть обугливалась, когда они плясали в огне, издавая триумфальные вопли в горящий воздух.
– Сомкнутый строй, – сказал Фобос. Его братья приблизились к нему, плечо к плечу, белый бронированный ромб среди бойни.
– Огонь по всем целям, – закричал он, его штурмболтер уже ревел, когда волна приблизилась к ним.
Он был уже рядом. Ревели сигналы тревоги, пока он шел по коридору сквозь пульсирующий красный свет. Мимо проносились группы рожденных во плоти в красной и охровой униформе. Он ощущал страх в их мыслях. Дети бойни начали свою работу. Возможно, они преуспеют, но он сомневался в этом; они были далеки от утонченности, полезны только в порождении ужаса и кровопролитии. Он много раз выдавал себя за подобных существ, подрожал их молниеносным реакциям и жажде смерти. Он понимал их целиком и полностью. Они будут убивать и наслаждаться своей бойней, но им противостояли могучие враги: сильнейшие из рожденных во плоти – космодесантники. Возможно, у этих была сила даже для противостояния детям Собирающего Черепа. Но принесет их атака успех или нет, не имело значения. В своем многогранном разуме он улыбнулся. Страх и смятение наполнили станцию, и это сильно облегчало выполнение договоренности. Как он и рассчитывал.
Торопливо пробежал рожденный во плоти, не обратив на него внимания. Он тщательно выбрал это лицо. Личность, которую он украл у скромного чиновника, обладала не слишком высокой должностью, чтобы привлечь внимание, и не слишком низкой, чтобы каждый заинтересовался, почему он один идет в обратную сторону. Это было его третье лицо с тех пор, как он проник на станцию, и он надеялся, что больше не понадобятся.
Повернув к сводчатой двери, ведущей из главного коридора, он поднял шифровальный талисман к сенсорной панели. Тяжелая противовзрывная дверь с грохотом отошла в масляные стены. Он забрал талисман у владельца лица, которое носил. Действующая техника была тем немногим, что он не мог скопировать. Коридор за дверью был безмолвным и омывался холодным светом. Он почувствовал присутствие того, что искал. Оно было близко, уже так близко. За спиной бронированная дверь со скрежетом закрылась, а он шагнул в электрический полумрак.
– Фобос? – услышал он голос Кира.
Фобос выпустил поток снарядов в лицо твари с блестящими мышцами. Он уловил движение уголком глаза – к его плечу метнулся удар. Он развернул меч, чтобы отразить его. Силовое поле затрещало и выбросило искры, встретившись с дымящимся черным железом.
– Да, брат-библиарий, – отозвался Фобос, мышцы и доспех напряглись, когда он сражался с нечеловеческой силой твари. Она открыла рот и высунула розовый язык. Фобос приставил стволы штурмболтера чуть ниже лица твари и выстрелил.
– Мы почти у тебя. Держись, брат, ради примарха, держись, – сказал Кир искаженным помехами голосом.
Фобос услышал, как штурмболтер вхолостую прокрутился – из ствола вылетел последний снаряд. За его спиной была колонна из черного камня шириной с танк. Слева короткими очередями стрелял Невра, пусковая установка «Циклон» на его спине был пуста, зубья цепного кулака забиты внутренностями. Справа стоял Валенс, из искромсанного шлема текла кровь; а обрубок его оторванной руки капал на пол черной жидкостью. Было невероятно, что ветеран все еще стоял, не говоря о том, что он сражался.
Белые Консулы врезались в орду демонов и обезумевшей Геликоновской Гвардии, вышвырнув обратно в имматериум целые дюжины, но этого было недостаточно. Орда в сводчатом зале увеличивалась, несмотря на все их усилия. Они потеряли Грациана, визжащий клинок разрубил его доспех от шлема до живота. Враг теснил троих воинов в измазанных пролитой кровью белых доспехах, пока они не уперлись спинами в колонну. Их было слишком мало, а врагов слишком много. Четвертое крыло станции было на грани захвата.
Фобос встретил нисходящий удар в лицо, позволив ему просвистеть мимо, и нанес хлесткий удар, разрубив фигуру от плеча до бедра. На место убитого прыгнул очередной демон. Справа от него замолчало оружие Невры.
– Нет, брат, – сказал Фобос тихим и невозмутимым голосом. – Враг прорвется, прежде чем ты доберешься до нас. Наши клятвы будут нарушены.
Последовала вторая пауза, затем резкий голос Кира ответил: – Понимаю.
Слева от Фобоса пошатнулся Валенс, его колено врезалось в пол, расколов мрамор, из отверстий в доспехе сочилась кровь. Валенс поднял силовой кулак, чтобы встретить черный меч в фонтане искр.
– Ты знаешь, что нужно сделать, брат, – сказал Фобос. – Я потерпел неудачу и теперь есть только одна цена за победу. – Последовала пауза. Фобос почти мог увидеть, как его брат взвешивает смысл сказанного им. – Ради этого нас и создали; это наша судьба.
– Раз ты этого желаешь, – сказал Кир.
Фобос почувствовал резкий удар в правое плечо, и выкованное в варпе железо раскололо керамит.
– Я иду к предкам, – произнес рядом с Фобосом Валенс с влажным бульканьем в горле. Это были слова похоронной песни, произносимые за мертвых, которые не могли этого сделать. Слова напомнили Фобосу дым погребальных костров в синих небесах Сабатина.
Фобос вонзил меч в тварь перед собой. Он мрачно улыбнулся.
– Я иду к предкам, – повторил Фобос, и голоса Валенса и Невры возвысились прерывистым хором.
– Как они ушли, так и мне предстоит.
Фобос бросил штурмболтер, рука метнулась вперед и схватила извилистые рога твари.
– И так будет. – Слова трех терминаторов эхом разнеслись по воксу.
Фобос рассекающим взмахом прочертил кликом по шее твари, разбрызгав в воздухе капли пылающей крови. Швырнув отсеченную голову демона в его соплеменников, он бросился на них.
– Я – мертв и пройду через врата моих предков.
За пределами станции начали поворачиваться макроорудие и лэнс-излучатели «Эфона». Плазма хлынула в реакторы и энергетические колодцы, в их узах рычала ярость звезд.
Фобос увидел краем глаза, как Валенса сбили с ног, из его руки текла кровь, когда он попытался поднять ее.
Удар обрушился на шлем Фобоса, разрезав его и поразив лицо и глаз. Ослепленный космодесантник бросился вперед и взмахнул мечом, как косой, чувствуя, как клинок разрубает плоть и кости. Он сорвал шлем с изувеченного лица. Перед ним стояла волна демонов.
– Я иду к предкам! – закричал он, и мир вдруг наполнился ярким светом.
Лучи энергии с «Эфона» ударили в четвертое крыло станции, в одну треть от ее длины. Удар отсек секцию от станции, как конечность от тела. Остальная часть станции задрожала, словно от боли. Извергая расплавленные обломки и горящий воздух, крыло оторвалось, забирая четверых погибших Белых Консулов к их предкам. Мгновенье спустя снаряды макроорудия поразили оторванную часть, и она превратилась в короткую вспышку света, которая растеклась на фоне черного космоса.
Между ним и его целью были пятеро космодесантников. Они носили белые доспехи и шлемы с красными линзами. Он ожидал, что они могут стать последним препятствием перед исполнением его договоренности. И был готов к их присутствию.
Он повернул за угол с новым лицом, лицом давно умершего техноадепта, который превратился в прах в темном коридоре. Вокруг закрытой противовзрывной двери стояли пятеро, к броне которых красными печатями были прикреплены ленты пергамента. Последняя дверь.
– Стой, – сказал космодесантник в красном шлеме, и навел на него оружие. Круглое дуло с растущим шумом выпускало мерцающий газ. Остальные пятеро космодесантников подняли свое оружие.
– Я пришел исполнить свой долг, почтенные воины. – Голос лица был печальным нытьем, отфильтрованным механическим горлом. – Видите, у меня служебное предписание, а сейчас назначенное время. – Нацеленное на него оружие молчало, но не опустилось. Эти – не слабовольные существа, наполненные сомнениями и страхами. Он был уже в нескольких шагах. Он чувствовал, как в их головах формируется решение открыть огонь. Ветранио – это имя главного. Он сделал шаг вперед и изменил облик.
Его новый облик был быстрее, намного быстрее. Он одним прыжком оказался на Ветранио, костяные когти размером с косу пробили окуляры. Он снова изменился, его фигура стала этим мертвым космодесантников. Он вырвал оружие из мертвых пальцев Ветранио, когда тот упал. Он повернулся, выпустив поток энергии в головы двух космодесантников. Осталось двое. Они тут же открыли огонь. Он ощутил нечто, что распознал, как боль.
Он бросил оружие и изменил свое тело в бурлящую массу плоти и полусформировавшихся лиц. Из глаз и вдоль конечностей полыхнуло синее пламя. Разрывные снаряды поразили его, и он почувствовал, как от фальшивой плоти отрываются куски. Он прыгнул на двоих космодесантников, оставляя за собой сверкающие капли. Они пытались сражаться, но его прикосновение изжарило их внутри доспехов.
Когда обугленные доспехи перестали дергаться, он наклонился и подобрал брошенное оружие. С лицом Ветранио он повернулся к закрытому входу. Многослойные двери сразу открылись, и он увидел свою награду.
Кир смотрел, как огонь гаснет и вытекает в космос. Командный центр станции представлял круглое помещение в горловине под центральным астропатическим залом. Свет от экранов на каменных платформах разгонял полумрак. Персонал на каждой платформе мрачно уставился на свои приборы, пытаясь не смотреть на обзорный экран вверху, который показывал, как остывают обломки оторванной части станции. Кир ощущал похоронную тишину вокруг себя, оцепенелое неверие в то, что произошло, что он приказал сделать. Рядом с ним стоял вытянувшись Рихат, его худое лицо было серым.
Кир прибыл сюда, как только отдал приказ «Эфону» отрезать захваченное крыло от станции. Остальные Белые Консулы были на позиции, готовые отреагировать на возможную атаку. Тем не менее, он хотел увидеть это собственными глазами. На экране взрывы затухали красной рябью в тошнотворном тумане цвета и материи, который висел над станцией. Глядя на постепенно исчезающее изображение, он чувствовал пустоту и нереальность, словно смотрел в зеркало и видел не себя.
«Это был единственный выход», – подумал он. Если бы он не приказал «Эфону» уничтожить то, что уже было потеряно, то вскоре рухнула бы остальная оборона. Это было необходимо, тот выбор, который разгневал его, когда он увидел его результат в пепельных пустошах Катариса. В этот раз он был палачом, его выбор обрек братьев и сотни других людей на смерть.
– Хватит, – сказал он мягко. – Отключить изображение. – Рихат сделал жест, и обзорный экран переключился на поток зеленых показаний систем станции.
– У вас есть еще приказы, лорд? – спросил Рихат, посмотрев на него с холодной формальностью.
– Нет, полковник. Не сейчас. – Он кивнул, Рихат отдал честь и вышел. Раздраженная сухость прикрывала гнев и неверие. Кир не мог осуждать его за это.
Почти невольно Кир вынул рифленый диск голопроектора из кармана. На нем было сообщение, которое привело его сюда, которое никто не отправлял. Диск секунду лежал на ладони, затем конус зеленого света выпрыгнул из его поверхности. Призрачно-зеленая фигура астропата снова закружилась перед его глазами.
«… доклад… Кларос… враг за пределами…»
Этот прерывистый поток слов привел его сюда, из-за него он здесь. Он смотрел и слушал эти слова так часто, что слышал, как они повторяются в его памяти так же, как и на записи.
«…лжет… Судьбоплет, мы… ослеплены… выходит из строя…»
Что-то беспокоило его в сигнале с тех пор, как он впервые просмотрел его. Каким-то образом он ощущался знакомым, словно он слышал его давным-давно.
«…душа…кто слышит это…»
Стоило ли ему отвечать на этот вызов? Был ли это обман?
«…пришлите…помощь…»
Но он был таким знакомым.
– Колофон…
Его зрение мгновенно сфокусировалось, чувства резко обострились. Изображение продолжало вращаться и говорить по знакомому замкнутому кругу.
«…проклятая вечность». Изображение мигнуло и снова начало свое движение по кругу. Кир просматривал его, напрягая слух ради слова, которое он был уверен, что услышал. Оно не повторилось. Библиарий прокрутил сообщение, но оно было таким же как всегда, рваной вереницей слов с искаженными участками. Может его разум заполнил пробел случайной мыслью? Он отключил изображение, оглянувшись в командной комнате и ничего не видя. Если он услышал еще одну часть сигнала, которой не было прежде, что бы это значило?
Колофон. Он не видел старшего астропата несколько часов. Старик следил за выздоровлением оставшихся под его началом астропатов. Случайное слово, которое он услышал в никем не отправленном сигнале; могло ли это значить, что Колофон отправил сообщение? Что это была просьба из момента во времени, который еще не наступила?
С окаменевшим лицом Кир вышел из командной комнаты. Новый вопрос начал извиваться вокруг мыслей, как ядовитая змея: «Что еще могло значить слово Колофон в сигнале из будущего?»
Он стоял и смотрел на столб, наблюдая, как потрескивает энергия по его черной поверхности и шевелит полосы пергамента. Устройство было омерзительным; даже на таком расстоянии под его воздействием кожа украденной плоти сползала. Пространство вокруг столба наполняли вихри энергии, которые вытягивали субстанцию существа. Столб создавал завесу далеко от этой комнаты, ограждая это место и удерживая его родичей от добычи, которую они искали, добычи, на которую они охотились долгое время на многих мирах. Он видел такие же покровы раньше, окружавшие корабли рожденных во плоти, когда те мчались через варп. Подобно быстринам, вплетенным в занавес из стекловолокна, который оберегал корабль. Так было, пока эти завесы не подводили. Как только покров вокруг этого места исчезнет, остальные его сородичи смогут добраться до своей добычи. Рожденных во плоти здесь ждет большая резня.
На секунду он задумался, стоит ли выполнить договоренность. Он многое приобретет, это верно. Он может потребовать бессчетное количество возможностей и услуг, а сделки с более сильным родичем было сложно разорвать. Но он был существом лжи, а наслаждение от непредвиденной перемены было восхитительным. Если он оставит устройство в целости, его родня в конце концов рассеется в отравляющей природе мира плоти. Это место выстоит. Человечки выдержат. Слепая добыча, скрывающаяся среди них, выживет и снова станет сильной. А что потом? Какие тогда здесь будут возможности, какие бесконечные изменения и непредвиденные перемены в судьбе?
Медленно он поднял оружие, взятое у воина, чье лицо носил, раскаленные канавки в задней части оружия засияли ярче, словно почувствовав его намерение.
«Но», – подумал он, – «сделка есть сделка».
Вой оружия вырос до визга едва сдерживаемой энергии. Он ухмыльнулся похищенным лицом и нажал спусковой крючок. Сгусток энергии поразил столб и расплавил механизмы до самого ядра.
На секунду столб задрожал, энергия, которую он проецировал вокруг станции, лопнула, ее оковы рассыпались. Столб растрескался со звуком разрубаемого железа. Шаровые молнии возникали и рассыпались вокруг поверхности столба. Пергаменты обуглились до черных обрывков, которые падали среди потока искр. Затем столб взорвался в волне яркого света.
К тому времени, когда генератор поля Геллера взорвался, существо, которое кое-кто называл Перевертышем, давно исчезло, сбросив без раздумий последнее лицо.
|
| |
| |
| MisterNurgl | Дата: Воскресенье, 24.06.2012, 11:31 | Сообщение # 5 |
|
Великий нагибатор
Группа: Космодесант
Сообщений: 6217
Статус: Offline
| Несколько минут никто на станции Кларос не понимал, что произошло. В защищенных коридорах люди продолжали переговариваться, передавая тревоги друг другу, помешивая еду на газовых горелках и смеясь над мрачными шутками. Позади баррикад геликоновские гвардейцы следили и ждали, как многие часы до этого. Мышцы сводило от неподвижности, они размышляли над тем, когда смогут поспать. Белые Консулы невозмутимо стояли в разных коридорах, ожидая следующей атаки, которая вырвет их из бездействия. В темной комнате неподвижно сидел Колофон, его безмолвно окружали оставшиеся астропаты.
В полумраке командной комнаты полковник Рихат отвернулся от удаляющегося библиария. На мгновенье он подумал, что увидел проблеск эмоции в глазах Кира, мерцание под поверхностью холодной темной воды. Он слышал истории об Адептус Астартес, что они последний щит человечества, созданные Императором на заре Империума. Полковник увидел истину рассказов, что эти слова никогда не могли соответствовать истине. Он осознал, что не понимал их и никогда не смог бы понять.
Крик заставил его резко повернуться, мысли исчезли от ужаса в голосе: – Поле Геллера!
Офицер уставился широко раскрытыми глазами на Рихата. Багровые руки начали мелькать по экранам пульта управления, ярко-красный свет залил комнаты, распечатки показаний посыпались из пальцев инфосервиторов.
– Оно исчезло!
Первой мыслью Рихата было спросить почему, но ледяная реальность подсказала ему, что вопрос бессмыслен. Правда трубила ему из каждого угла комнаты. Их самая сильная защита рухнула, и скоро придет враг.
– Возьми оружие, – крикнул он и вытащил пистолет. Мгновенье спустя заголосили сигналы тревоги.
Варп проник в помещение генераториума через несколько секунд после отключения поля. Комнату наполняли черные цилиндры высотой с многоэтажные дома. Каждый был маломощным плазменным генератором, который снабжал энергией центральный узел станции. Машины работали тысячелетия, их сердца бились постоянным пульсом, храня в себе энергию солнц. По помещению ходили сервиторы и инженеры, бормоча машинный код и брызгая благословенное масло на свои любимые машины. Первым признаком неполадок была скороговорка разгневанного кода от сервитора-контролера. Технопровидцы бросились посмотреть, что встревожило духи их машин. Прежде чем они смогли сделать шаг, воздух наполнил звук сирен предупреждения. На пультах управления вспыхнули руны сбоя системы. Пергамент с данными посыпался на пол. Технопровидцы побежали к своим системам управления.
Раздался визг разрезаемого металла. Трубы прорвало, и в комнату полился пар. Находящиеся близко к генераторам технопровидцы и сервиторы исчезли в волне охлаждающей жидкости. Освещение по всей станции замигало и потускнело.
Генератор взорвался, пылающее топливо прорвало его многослойный металлический корпус. Расплавленный металл потек подобно воску на пол помещения. По воздуху разлетелись обломки с рваными краями. Останки разбитых машин начали вибрировать и изгибаться. Извивались кабели и провода, скручиваясь в искореженные пластины. Поршни соединились в гигантские конечности. Врап-пламя перетекало от узла к узлу, словно что-то сознательное и живое вытягивало себя из деформирующихся руин. У него было тело скорпиона из деталей машин и корпус из дымящейся плоти цвета остывающего железа. Из плеч выросла длинная голова, увенчанная похожими на копья рогами. Существо встало на дыбы, подняв движимые поршнями руки, и заревел в триумфе своего рождения.
Взорвался второй генератор, существо внутри него, кружась, обретало форму среди руин машинной утробы. Первый рожденный не стал ждать своего родича, но шагнул к закрытой противовзрывной двери помещения, сжимая в предвкушении когти. Дверь была выкована из пластали и многослойного адамантия, более двух метров толщиной и восемь высотой. Тварь остановилась на секунду, а затем начала выбивать бронированную дверь, ее глаза светились за маской опаленной бронзы.
Кир бежал по центральному коридору. За ним следовали опустошители Валериана с остатками авангардного отделения Гальбы. Все мысли о сигнале и Колофоне вылетели из головы. Поле Геллера отключилось, и существа варпа проникали в реальность по всей станции. По обрывкам охваченных паникой вокс-переговоров вырисовывалась картина десятков отчаянных боев.
– Рихат, – сказал он, шум в воксе уменьшился, когда он связался с полковым командиром. – Это Кир. Я вижу данные по серьезным внутренним повреждениям в группе второстепенных плазменных генераторов.
– Да, эпистолярий. Подтверждаю: мы видим то же самое. Значительная потеря энергии и многочисленные повреждения переборок, которые идут по главному переходу.
– Мы идем к противовзрывной двери на пересечении нижних технических уровней. Что бы ни двигалось по этому туннелю, мы встретим его там. Прикажи всем частям поблизости выдвигаться к этой точке.
– Так точно. Я присоединюсь к вам.
Коридор, по которому они двигались, повернул к пересечению, следуя по кругу центрального узла. Впереди Кир увидел крестообразный перекресток четырех коридоров, каждый из которых был намного выше космодесантника. Сводчатая дверь закрывала только один коридор. Поверхность двери покрывал медный рельеф с изображениями огромных машин. В центре располагался окруженный шестеренкой череп Адептус Механикус. За противовзрывной дверью широкий переход по спирали вел в центр станции, где техносвященники в красных мантиях поддерживали сердцебиение механического сердца станции. В этом сердце после отключения поля Геллера что-то родилось.
Перед закрытой дверью находился широкий полукруглый огневой мешок . В проходе других дверей Геликоновская Гвардия привела в боевое положение автопушки, поднимая барабанные магазины с крупными снарядами к ожидающим казенникам. Офицеры с черными наплечниками призывали гвардейцев сформировать огневой рубеж.
Кир добрался до пересечения, когда первый удар изнутри потряс дверь. Он звучал, как гонг. Все остальные звуки затихли. Мужчины и женщины оторвались от своего оружия, глаза уставились на дверь, прислушиваясь к затихающему звуку удара. Кир повернулся к двери. Рядом развернулись четверо братьев авангардного отделения Гальбы, моторы их цепных мечей зарычали. Валериан поспешно отвел свое отделение к гвардейцам, наведя громоздкое оружие на дверь.
– Эпистолярий, я почти на вашей позиции, – по воксу затрещал запыхавшийся голос Рихата. Кир догадался, что люди бежали.
Второй удар потряс дверь. С медных изображений посыпалась пыль. Дверь раскалилась докрасна, перед ней мерцало марево.
Когда Кир открыл рот, чтобы ответить Рихату, последовал третий удар. Дверь раскололась. Огромная фигура протиснулась через расплавленную брешь. На Кира давили глаза, пылающие печным жаром на бычьем теле, сплавленном с зазубренными паучьими ногами. Он ощутил головокружение, присутствие и мощь зверя стучали в его разуме, как кузнечный молот.
Зверь заревел, выдыхая жгучий поток пара. Полосы трассеров устремились к нему, впившись в кожу, оставляя следы на его металлическом покрове. Кир слышал, как кричат гвардейцы, ведя огонь, ужас смешался с дерзостью в потоке ругательств.
Существо минуту стояло, пока снаряды и энергетические заряды высекали искры из его шкуры. Затем оно прыгнуло к Киру и первой линии гвардейцев. Оно было быстрым, как насекомое, его когти царапали палубу, руки-поршни поднялись над рогатой головой.
Кир отпрыгнул в сторону. Он ударился о пол, палубный настил прогнулся под его весом. Гвардейцы в первом ряду были не такими быстрыми. Тварь налетела на линию тел, ее передние конечности-клинки пробивали мясо и кости, железные кулаки опускались, сминая и кромсая.
Кир вскочил на ноги, чтобы увидеть, как второй зверь выбрался из обломков двери. Тот посмотрел на происходящее черными глазами, круглый рот с полупрозрачными зубами пульсировал, словно от голода. Тело было пятнисто-красным, мышцы рук слились с зазубренными кусками металла высотой с человека. Он издал рокочущий вопль и последовал за собратом в растущий круг побоища.
Ряды геликонцев рассыпались, кто-то держался, кто-то бежал, чтобы умереть в сдирающем кожу дыхании зверя. Кир оценил обстановку одним взглядом и обнажил психосиловой меч, синее пламя лизало его лезвие. Этот бой шел не по плану, это была кровавая схватка с ужасом. Их шансы изменить ход битвы были подобны воде, стекающей между пальцев. Два железных зверя наступали бок о бок, извергая варп-пламя в тех, кого не разорвали. Не было признаков ни Рихата, ни его подкреплений.
- Мы должны разделить их, - сказал по воксу Кир, бросившись к ближайшей твари. – Валериан, я отвлеку одного на тебя. Стреляй, как только разъединим их. Братья Гальбы, атакуйте ноги.
– Как прикажешь, брат, – прорычал подтверждение Валериан.
Кир почувствовал, как четверо оставшихся воина авангардного отделения Гальбы следуют за ним. Спина одного из зверей была в двадцати шагах. Он видел бледный хрящ его хребта, выступающий из гладкой мускулатуры спины. Библиарий втянул энергию в свой разум и позволил ей вобрать ненависть из своей души. Он остановился в десяти шагах от зверя. Воины авангардного отделения пробежали мимо него, в воксе раздавался треск их погребальных песен.
Он высвободил часть энергии своего разума, отправив ее перед собой эфирным криком вызова. Тварь остановилась и повернулась к нему, с зазубренных лезвий стекала кровь. Кир посмотрел в черные глаза, в которых отражался вспышки стрельбы, и поднял ладонь. Тварь атаковала.
«Это не то, что я видел», – подумал Кир, мысль шептала в урагане силы его разума. – «Это не закончится сейчас».
В пяти шагах зверь встал на дыбы, его задние ноги несли его вперед, а руки и передние конечности поднялись, готовые обрушить клинки на Кира. Библиарий выпустил силу. Энергия вырвалась из его ладони и потекла по плоти и железной шкуре твари. Она покачнулась, передние лапы опустились и заскребли по полу. Кир чувствовал, как его разум вгрызается в механизмы тела твари, ненависть и злость извивались по ее узлам, сплавляя сочленения и останавливая механизмы. Демон зашатался. Кир ощутил, как сила зверя скапливается, чтобы нанести ответный удар. Он не сможет сдержать ее.
Четверо воинов авангардного отделения атаковали ноги зверя, размахивая цепными мечами. Моторы вогнали зубья в поршни и полупрозрачные сухожилия. Две ноги подогнулись. Одна из них с воем поднялась и опустилась, разрубила метровой длины лезвием шлем космодесантника и вошла глубоко в тело, пригвоздив его к полу в потоках крови.
Тварь завыла в разуме Кира, сбрасывая его психические кандалы. Тело демона наклонилось вперед, его челюсти сомкнулись на голове космодесантника из отделения Гальбы со звуком треснувшей брони. Он оторвал Белого Консула от пола, пережевал доспех и плоть, а потом выплюнул с потоком пламени.
«Еще двое отправились к предкам», – подумал Кир. – «Еще двое ушли за несколько секунд».
– Валериан! Давай! – закричал он. Опустошители открыли огонь раньше, чем он выкрикнул приказ.
Отделение Валериана было вооружено тяжелыми болтерами, которые выплевывали разрывные снаряды из стволов раскатистым громоподобным хохотом. Зверь выгнул спину, когда разрывы покрыли волдырями его хребет, вырывая влажные куски из плоти. Откуда-то из хаоса, наполнившего пересечение коридоров, открыл огонь геликоновский стрелок, чья воля пересилила страх. Его поддерживали другие, шипящие линии снарядов и импульсы лазерных лучей сошлись на твари. Бронированные пластины прогнулись и рассыпались под ураганом попаданий. Из плоти зверя вытекал желтый ихор. Он попытался повернуться, конечности колотили, словно пытаясь отогнать рой насекомых. Ноги демона подкосились, и он завизжал, разбрызгивая огонь. Кир был достаточно близко, чтобы видеть черные глаза твари, когда ее обмякшее тело дергалось среди обломков металлической шкуры. Она издала последний яростный рев и развалилась на металлические останки и сочащуюся плоть.
Посреди линии геликонцев оставшаяся тварь почувствовала смерть сородича. Она повернулась, ее взгляд метнулся по месту боя, ища причину гибели своего близнеца. Ее обжигающие глаза остановились на семерых космодесантниках отделения Валериана. Демон бросился вперед, давя людей в блестящие куски плоти.
Кир уже двигался, пробиваясь через толпу почти паникующих гвардейцев. Он чувствовал, как гнев твари вытягивает энергию из варпа, когда та прокладывала кровавую дорогу к опустошителям. Она разрывала реальность на своем пути. Полусформировавшиеся демоны объединялись у его ног, подобно мелким рыбешкам, которых притягивало кровавое убийство акулы. Они были похожи на личинки, выползающими из разорванных тел, вращая глазами в гноящейся плоти. Еще больше геликонцев обратилось в бегство.
Валериан удерживал позицию вместе со своими братьями. Он был без шлема и держал болтер опущенным, контролируемая ярость кривила его губы. В отличие от многих своих братьев за столетие войны он не получил шрамов, его скульптурные черты сабатинского благородства были нетронутыми. Он поднял болтер, его ствол закоптел от стрельбы, из дула все еще вился дым. Тварь подняла руку. Из плоти выступили трубки, образовав неправильный кулак, соединенный мышцами. Зверь выпустил поток расплавленных снарядов в опустошителей. Один из снарядов попал в шлем Белого Консула и сбил его с ног в облаке крови и расплавленного керамита. Остальные космодесантники не дрогнули. Валериан ждал, пока звук захвата цели не станет непрерывным, а дистанция – оптимальной. Тварь сделала еще один шаг.
– Огонь, – приказал Валериан, и рядом с ним грохот стрельбы тяжелых болтеров устремился к твари. Она замедлилась на миг, затем скрестила руки поверх головы и тела, толстые плиты и клинки перекрылись, образуя щит. Существо шагнуло в ураган.
Кир оттолкнул в сторону гвардейца. Пространство вокруг зверя кишело демонами. Существа образовали клубящуюся массу щупалец и гнилой плоти, которая захватывала гвардейцев в кислотные объятия. Стрельба оставшихся гвардейцев почти прекратилась: многие бежали, еще больше были мертвы.
Кир поднял меч. Ценой за используемую им силу была тупая боль в разуме. Демоническая тварь, образованная из нарывов и желтых опухолей обратила на него узкий глаз. Библиарий сделал шаг вперед.
Вот он? Этот момент он видел?
Вдруг по демонам хлестнуло пламя. Густой, маслянистый огонь растекся по гниющей плоти, выплавляя жир из гнилых костей. Лазерные лучи дисциплинированными залпами ударили по растворяющимся формам.
– Лорд Кир, – в воксе затрещал голос Рихата. Кир оглянулся и увидел идущего полкового командира в окружении солдат в бронзовых доспехах и шлемах с черными визорами. Лицо Рихата было перепачкано кровью и копотью. Правая рука безвольно висела, рукав промок и потемнел. Но глаза глядели непокорно, а перед ними огнеметчики выжигали дорогу через толпу демонов. Твари с чрезмерным количеством конечностей и глаз пытались ползти вперед, даже когда распадались в пепел и дым.
Кир понял, что прерывистый рев тяжелых болтеров стих. Он повернулся, посмотрев туда, где находилось отделение Валериана. Перед глазами полыхало пламя, растекаясь по полу перекрестка. Позади огня зверь поднял в железном когте останки из плоти и белой брони. Кир побежал сквозь пламя, печати чистоты вспыхнули, доспех почернел. Зрение в шлеме затемнилось, компенсируя блеск огня, предметы и перемещения превратились в последовательность разноцветных рун поверх меняющихся теней. Движения демона отображались удлиненным пятном с наложением зеленой сетки.
Трое оставшихся опустошителей отступили, стреляя по наступающему зверю. Кир выскочил из пламени, мир снова стал ярким. Он увидел, как Валериан повернул ручку запала мельта-заряда, и нырнул под рубящий клинок. Он добрался до бронированной грудины зверя. Тот наклонился, поршни-тиски сомкнулись, и тварь оторвала сержанта от пола. Она поднесла умирающего космодесантника к горящим глазам. Рука Валериана их последних сил ударила по детонатору. Ослепительная сфера поглотила сержанта и руку твари с резким звуком перегретого воздуха. Демон отшатнулся, воздух расколол скрежещущий вопль.
Кир сделал последние шаги, мышцы и доспех напряглись, разум вытягивал силу в бешеный натиск. Он понял, что кричит; с его губ срывались имена павших братьев, мертвых миров и проигранных войн. Тварь почувствовала его, повернулась, клинки понеслись вниз. Кир нанес удар.
Удар погрузил клинок по самую рукоятку в черную плоть. Из раны хлынула чернильная жидкость. Она воняла прометием и гнилью. Рожденный в душе Кира гнев хлынул в клинок. Все, что он чувствовал – это текущую в нем волну, гнев его души, которому дал форму варп. Он почувствовал…
… кровь течет из его доспеха, когда он проходит через знакомую дверь…
Смеется существо с головой стервятника. Звук похож на предсмертные крики воронов…
В конусе зеленого света поворачивается астропат. Астропат смеется. У него два лица…
Он исчезает…
Кир очнулся среди затихающих криков и гаснущего огня. Он лежал среди останков своего врага, искореженные механизмы покрыты кусками маслянистой плоти, которые медленно разлагались с тошнотворным блеском. Его рука по-прежнему сжимала меч, его лезвие мерцает затухающим эхом силы.
Поднявшись на ноги, он почувствовал лихорадочную боль от психической силы, которую выпустил. Каждое движение приносило вспышку ноющей боли. Он огляделся, его зрение наполнили значки оценки угрозы. Пол был устлан мертвыми, а очаги пламени окрашивали место пятнистым оранжевым светом. Значков угрозы не было. Они победили.
Кир смотрел на приближающегося Рихата. Полковник слегка прихрамывал, он прижимал левую окровавленную руку к боку.
– Победа, полковник, – сказал Кир с мрачной улыбкой.
Рихат не улыбнулся; он был бледен, боль сдерживалась одной лишь волей.
– Враг прорвался во многих местах. Я даже не уверен, что хоть какие-то позиции держаться. – Он сморщился от боли. – Не думаю, что они проникли в зоны с гражданскими. Пока еще.
Кир услышал обреченность в голосе полковника.
– Мы выстоим полковник. Не важно какой ценой. – По лицу Рихата промелькнул удивленный взгляд, словно он разобрался в сокрытой истине. Он открыл рот, чтобы ответить. И его перебили.
В их разумах заговорил голос.
– Властью и милостью Бога-Императора Человечества, и на основании полномочий Его Священной Инквизиции, этому месту и всем душам в его пределах объявляется приговор.
Это был единственный психический голос, созданный множеством телепатических разумов, которые передавали одно и то же сообщение. Он отразился по варпу с такой силой, что наполнил разумы всех людей на станции Кларос. Это было объявление приговора, извещение о намерении.
– Все объявлены заблудшими и потому падет молот. Объявляется Экстерминатус. Да смилостивится Император над всеми верными душами.
Голоса стихли. Рихат посмотрел на Кира, на его лице отражались страх и смятение. Кир покачнулся, когда его ударила волна психической энергии. Она исходила от флота, вырвавшегося с сокрушительной силой из варпа в реальность.
Вокруг них потрясенная тишина превратилась в безумную панику.
Нет. Кир не позволит, чтобы все погибло по приговору Инквизиции. Не снова, не после той цены, что они уже заплатили. Он повернулся к Рихату, жестом позвав к себе последних двух воинов отделения Валериана.
– Это Инквизиция. Их кораблям понадобится некоторое время, чтобы выйти на дистанцию огня. Заберите как можно больше людей на «Эфон». Мы отстыкуемся и сбежим от Экстерминатуса. – Он свирепо оскалился. – Он могут постараться и остановить нас, но у нас все еще есть зубы.
Рихат нахмурился.
– Полковник? – обратился Кир.
Рихат посмотрел на него.
– Инквизиция знала, что на нас напали. Но как? Вы и Колофон сказали, что сообщения нельзя отправить.
Внезапно Киру стало холодно. Он подумал о своих видениях, об усиливающемся ощущении будущего, об изображении астропата, которое вращалось в зеленом свете. Астропата с двумя лицами.
– Где Колофон? – прорычал он.
– Я не знаю, лорд, – пожал плечами Рихат.
Кир кивнул, глаза смотрели в никуда, разум бешено работал. Колофон: он считал, что услышал это слово в сообщении. У него было такое ощущение, словно все нити выборов и полувидимых вариантов будущего сплелись воедино, в одну единственную прядь. Он повернулся к Рихату и двум оставшимся братьям-космодесантникам.
– Станция потеряна. Эвакуируй всех, кого сможешь, если я не вернусь ты – командующий.
Рихат повернулся и начал выкрикивать приказы, а Кир зашагал прочь. Он знал, где найдет то, что ему нужно, куда вела его судьба.
– Куда вы идете, лорд? – обратился Рихат.
– За ответами, – прорычал самому себе Кир.
|
| |
| |
| MisterNurgl | Дата: Воскресенье, 24.06.2012, 11:31 | Сообщение # 6 |
|
Великий нагибатор
Группа: Космодесант
Сообщений: 6217
Статус: Offline
| Кораблей было девять. Пять эсминцев скользили на ярких огненных конусах впереди более крупных побратимов. За ними два ударных крейсера Адептус Астартес, их зазубренные корпуса были окрашены в темно-синие цвета Звездных Драконов. Рядом с ними скользил сквозь космос похожий на блестящее копье крейсер типа «Неустрашимый». А в центре находился огромный корабль из черного металла, его корпус покрывали башни, а на носу раскинулись золотые орлиные крылья. При закладке его назвали в честь героя далекого прошлого; заново освещенный на службе Инквизиции он носил имя более подходящее для его задач. «Шестой Молот» был палачом, убийцей миров. Возможно, он, однажды вернется во флот, из которого его забрали, но в этот момент корабль служил воле человека, который наблюдал с его мостика за приближением станции Кларос.
Лорд-инквизитор Ксеркс увеличил изображение станции на огромном голоэкране, висящем перед его троном. Изображение было лишено тактических данных и информационных значков. Они не нуждался в них, как и не доверял искусственным средствам для принятия решения. Для этого была нужна проницательность, простейшие средства и чувства, доступные человечеству. Варп-разрыв предстал на экране как рана, которая сочилась бурлящими цветами и щупальцами скрученной энергии. Станцию или то, что от нее осталось, окутал извивающийся призрачный свет. У нее не было надежды, ее никогда не было.
Ксеркс повернул железное лицо с прорезями для глаз к двум фигурам слева от него. Один носил поверх могучего тела сегментированный доспех, покрытый ярко-красным лаком, его лицо скрывал черный капюшон. У другого было длинного худое тело из щелкающих медных суставов и высохшей плоти, соединенных большим количеством трубок. Худой не носил маски, потому что у него не было настоящего лица. Оба были инквизиторами, единственными кто выжил из группы, которую собрал Ксеркс. Они потеряли двух собратьев, одного на «Проклятой Вечности», другого из-за неосмотрительности, но их решимость ни разу не пошатнулась. Они охотилось среди звезд на существо, именуемое Судьбоплетом, карая захваченные демоном планеты, разыскивая способ вернуть его навечно в варп. Там, где находили демона, они сжигали землю под его ногами. Они были левой рукой Императора, и это был их долг, также как и право.
– Приговор огласили? – спросил Ксеркс, его спокойный голос раздался из горизонтальной щели на маске.
– Да, – ответил механическим голосом худой инквизитор. – Астропатический хор передал его. Если на станции еще есть живые, они будут знать, что приговор приведут в исполнение.
Ксеркс кивнул.
– Когда мы выйдем на дистанцию ведения огня, остальной флот должен начать атаку. Варпу ничего не должно быть оставлено. – Он оглянулся на бронзовый корпус станции, сжатый в хватке варпа. – Ничего, кроме пепла и безмолвия.
- Астропат.
Слово разнеслось в пустой тишине астропатической комнаты. Сгорбившаяся фигура в зеленой одежде повернула слепое лицо на затихающий звук, когда тот отразился от пустых каменных рядов.
– Кир? Это вы, не так ли, мой друг? – Голос Колофона добавил свое эхо к пустой темноте. Астропатическая комната находилась в центре станции, как можно дальше от наступающих демонических сил. Она была пустой, тихой и темной. Какая потребность была у слепого в свете?
Кир шагнул из затемненного арочного входа, доспех урчал при каждом движении. Штурмовой болтер в правой руке был нацелен спаренными стволами на сгорбившегося старика. Синяя поверхность доспеха эпистолярия была опалена и испачкана полосами высыхающих жидкостей. Он выглядел словно призрак, вытащенный из погребального костра.
– Это Кир. – Голос библиария тихо рычал. Колофон дернулся в его сторону, его руки вцепились в верхушку трости. Залитый монохромным тоном дисплея шлема он выглядел испуганным. Нет, он выглядел устрашенным.
– Приближается Инквизиция, – запинаясь, произнес Колофон. – Они уничтожат это место и всех нас вместе с ним. Мы должны…
– Почему ты обманул меня? – Кир удерживал дистанцию от старика, медленно кружа вокруг фигуры в зеленой мантии. Единственная руна наведения на дисплее шлема была колеблющегося янтарного цвета, пульсируя поверх старика.
- Я не обманывал вас, - Колофон остановился, говоря скорее в воздух, чем следя за перемещением Кира. Библиарий не останавливался, без раздумий отвергнув ответ Колофона.
– Сигнал, он ставил меня в тупик с момента, как мы прибыли сюда. Как он мог быть отправлен, если мы отрезаны с момента начала атаки? Я не такой эксперт по астропатической передаче, как ты, но я коснулся варпа и почувствовал, что мы изолированы, как ты и говорил.
Колофон закутался в зеленую мантию, словно от холодного ветра.
– Я не понимаю, что вы говорите. – Он покачал головой и сделал несколько шагов к двери комнаты. – Нам нужно идти. Мы можем спастись на вашем корабле, мы…
– Но сигнал был отправлен. Он привел меня сюда, и, несомненно, привел Инквизицию. – Кир невесело засмеялся. – Временное искажение; ты мне дал мне эту подсказку, а я не подумал об альтернативе. – Старик открыл рот, словно собираясь ответить, но Кир продолжал говорить, подозрение и гнев превратили его голос в низкий рык сдерживаемой угрозы. – Ты отправил сигнал, Колофон. Ты привел меня сюда, и ты навлек кару Инквизиции на это место.
Колофон покачал головой, на его лице отразились шок и гнев.
– Вы безумны, мой друг, – пролепетал Колофон. – Вы не…
– Но как ты закрыл варп болью, которую даже я почувствовал? И зачем тебе завлекать людей сюда только для того, чтобы уничтожить? – Кир вытянул меч. – Есть одно существо, которое могло сделать такое, могло наблюдать изнутри, в то время как его родня пришли из-за…
Колофон отшатнулся, когда меч вспыхнул холодным светом.
– Я…
– Существо, которое может казаться из плоти и крови. – Кир почувствовал вес меча в руке, его холодная мощь отражала ярость библиария. – Скажи мне, астропат, если я разрублю тебя, как ты будешь истекать кровью?
- Я…
- Судьбоплет. – Кир произнес имя и Колофон вздрогнул, словно от удара. Внутри шлема Кира руна угрозы стала красной. Он сделал шаг вперед, его голос угрожающе зарокотал: – Это имя тебе знакомо?
- Я только астропат, - захныкал Колофон.
Кир подумал обо всех мирах, затянутых в болото варпа, о запахе погребального костра мертвого Катариса. Он чувствовал себя глупцом, которым манипулировали. Его видения и идеалы обратили против него. Он не знал, почему демон играл в такую игру и не хотел знать. Существо перед ним было одиноко и связано в человеческой плоти, которую он мог уничтожить. Его палец начал давить на спусковой крючок штурмового болтера, а силовой меч запылал ярче в руке.
Палец застыл на спусковом крючке. Библиарий не мог пошевелить конечностями, на коже выступил пот, и он почувствовал, как кристаллы его психического капюшона стали ледяными, сражаясь с психической силой, которая удерживала его. Она окутала его так быстро, что он даже не почувствовал ее прикосновения.
– Ты действительно глупец, космодесантник. – Голос раздался позади него, в неподвижном воздухе ясно слышалось презрение в тоне.
– Мне жаль, - сказал Колофон, ложь расплылась по его лицу в улыбку. Кир услышал приближающиеся шаги и стук посоха. Он попытался обратиться к своей силе, но сфокусированное на нем воздействие было подобно гибкому шнуру, который смещался и затягивался в то же самое время, когда библиарий давил на него.
– Он не демон, которого ты зовешь Судьбоплет, по крайней мере, не полностью, – сказал насмешливый голос, теперь уже сразу за ним. Гибкая фигура Гекаты вставала перед ним. Ее глаза ярко блестели, а крылатая драгоценность на ее посохе пульсировала холодным сиянием. Она встала рядом с Колофоном, старик возле нее становился все более сгорбленным и похожим на хищную птицу.
– У демона две головы, космодесантник, – сказала она и улыбнулась.
Кира охватило ощущение падения, за ним тянулись обрывки предположений и истин.
Колофон покачал головой, как будто сожалея, морщинистые складки его тонкой шеи дрожали.
– Все будет хорошо, друг, – сказал астропат, и Кир ощутил в его словах абсолютную ложь.
Геката медленно моргнула и подошла ближе к Киру, чтобы посмотреть прямо на него.
– Ты скоро умрешь, космодесантник. – Она осторожно кивнула. – Но сначала ты должен пойти и посмотреть. – Она улыбнулась, и мир рассыпался на осколки.
Кир падал, по телу проносились бессвязные ощущения: вкус ароматного вина; прикосновение пера к коже; боль; лицо отца, пустое и разбитое; вонь трупов; цвета, текущие без формы и системы; звук моря, швыряющего камни о скалу. Все появлялось и исчезало быстрее, чем он мог понять. Он хотел закричать, но у него не было рта.
Вокруг него замерцал оживший мир.
Он сидел на теплом каменном парапете под ясным синим небом. Посмотрев вниз, он увидел стену с башнями, которая спускалась к поселению. Низкие серовато-коричневые каменные дома прижимались к основанию башни, как грудной ребенок к матери. Из труб поднимался дым, пахнущий ароматами жареного мяса и специй. За обветшалой окраиной селения к горизонту тянулась равнина, ее поверхность колыхалась, когда теплый воздух тревожил зеленое море зерновых.
Солнце согревало его лицо, ткань бело-синей туники мягко касалась кожи. Он сжал кулак и почувствовал, как напряглись мышцы и кости.
– Вполне реально, – произнес голос рядом с ним, он вздрогнул и поднял взгляд. Охровая мантия окутывала фигуру, которая сидела рядом с ним. Ее сутулый облик скрывала ткань, которая шевелись на ветру. Киру показалось, что он увидел под капюшоном синий проблеск, подобно далеким звездам в ночном небе. На мгновенье он подумал столкнуть человека с парапета и посмотреть, как он разобьется о землю.
Он взглянул на фигуру в капюшоне и покачал головой.
– Какая голова говорит? Так, которая говорит правду или та, что лжет?
Собеседник тихо засмеялся.
– Очень хорошо, космодесантник. Ты действительно начинаешь понимать. Правда, немного поздно, но…
– Куда ты привел меня, демон? Я не преклоню колени перед тебе подобными.
Фигура рассмеялась. Для Кира смех звучал, как крик падальщиков над безжизненной землей.
- Я здесь не для того, чтобы совратить тебя, космодесантник. Я подчинял более сильные души, чем твоя, и ты льстишь себе, считая, что смог бы сопротивляться моим усилиям. Я здесь, чтобы просветить тебя, чтобы ты смог понять, что произошло и что привело тебя туда, где ты находишься.
– Почему? – прорычал он.
– Разве другу и товарищу по странствиям нужна причина, чтобы предложить дар? Последний дар.
Киру показалось, что он услышал в словах нотки голоса Колофона.
Из широкого желтого рукава протянулась конечность со слишком большим количеством суставов и указала на городок внизу когтистым пальцем.
– Смотри, – сказала она.
Кир посмотрел. По улицам среди людей шли бок о бок двое. Одна была высокой женщиной, закутанной в темную одежду, с кислым выражением на лице. Рядом с ней хромал сгорбившийся мужчина, сжимая в морщинистой руке старую деревянную трость.
– Ты, – сказал Кир.
– Да, мои два лица.
– Что это за место?
– Более подходящий вопрос – когда? Ты знаешь его, хотя можешь не узнать. – Кир вдруг почувствовал холодную злобу солнца.
– Катарис, – прошептал Кир.
Фигура рядом с ним издала щелкающий смех.
– Очень хорошо. – Она указала на ясное небо. – Смотри.
В небе раскрылась трещина. Ее края были серебристо-белыми, а середина черная. Небо потемнело, пурпурные и красные облака расходились, как синяк по бледной коже. Люди в городке подняли головы и начали кричать. Посреди паники высокая женщина и хромающий мужчина направлялись к основанию башни. На равнине вспыхнуло пламя, среди дыма скользили призраки и мчались к поселению. Начали выть сирены.
– Ты вызвал это, – прорычал Кир. – Ты призвал соплеменников на этот мир и убил его.
– Возможно, я вызвал его смерть. В широком смысле, может быть, это и правда. – Фигура сделала паузу. – Но я не вызывал сюда сородичей. По крайней мере, не умышленно. – Она повернула голову в капюшоне сильнее, чем могла позволить шея. – Смотри.
Кир повернулся, сознавая, что ему и в голову не приходило посмотреть назад.
Они сидели не на башне; это была посадочная платформа. За их спинами корпуса лихтеров и тяжелых лифтеров нагревались на солнце. Вокруг них уже суетились люди, подсоединяя топливные шланги; вой двигателей стал пронзительным.
Между теми, кто пытался сбежать, начались драки. Кир увидел, как человеку в мантии префекта выстрелили в лицо, когда он попытался остановить закрывающуюся рампу лифтера. Других просто раскидывали по сторонам те, кто был сильнее. Посреди беспорядка шли мужчина и женщина, словно невидимые для остальных. Кир увидел, как они нырнули в грузовой отсек лихтера. Минуту спустя он поднялся в небо, направляясь к одному из немногих кораблей возле планеты. За ним последовали другие, шум их двигателей заглушили крики из поселения и первые вопли демонов.
– Ты сбежал? – Кир посмотрел на фигуру рядом с собой.
– Да, космодесантник. Я сбежал.
– Почему?
- Потому что моя родня пришла в это жалкое место не за кучкой ничего не стоящих душ, которые дышали этим воздухом. – Фигура повернула голову в капюшоне к поселению. Кровь уже текла по его улицам. – Они пришли за мной.
- За тобой?
- Да, за мной. У меня много врагов среди моей родни. Некоторые стали врагами, потому что я поверг их или унизил. Помимо этого, конечно, из-за зависти: зависти к силе, которой я обладаю, зависти к моему положению при вечном дворе изменений. – Фигура пожала плечами. – Мы – демоны, фрагменты воли более могущественных существ, созданных из лжи и ненависти. Наша вражда отнюдь не проста и почти вечна. – Кир понял смысл того, о чем говорило существо.
– Ты скрываешься.
– Молодец, друг, – сказала фигура голосом Колофона.
– Почему? – спросил Кир. Мир вокруг него исчез, его умирающие вопли превращались в далекий шепот ужаса.
– Снова этот вопрос, – раздался голос демона из исчезающего мира.
Кир ничего не видел. Он снова падал.
– Потому что я слеп, космодесантник, – сказал демон, его голос стал слабым и далеким. Кир почувствовал, как нечто похожее на перья коснулось его кожи во тьме. – Потому что я слеп.
Кир открыл глаза и увидел мир, где он родился. Демон стоял рядом с ним, в то время как библиарий смотрел, как в небеса его детства прибыли Черные Корабли. Желтая роба существа развевалась на ветру, капюшон был откинут на сутулую спину. Руки сжали ткань вокруг высокого тела, жест напомнил Киру Колофона, кутавшегося в зеленую мантию. У демона было две головы на длинных, покрытых перьями шеях. Обе головы напоминали бескожий череп грифа. С каждой головы на библиария смотрели синие глаза, без зрачков и радужной оболочки.
– Прошлое, – говорит одна голова голосом похожим на Гекату. Другая смотрит на темные силуэты космических кораблей, дрейфующих на низкой орбите. – Твое прошлое, космодесантник. Мир, который породил тебя, прежде чем сгореть. Я вижу его, потому что это прошлое. Это мертвые и неизменные моменты в потоке времени.
Демон задрожал, и мир изменился, двигаясь по образам, как карты, раздаваемые из колоды.
Вот командная комната «Эфона», Кир смотрит, как фигура астропата кружится в холодном зеленом свете.
Вот боевые корабли, танцующие среди линий огня и вращающихся обломков, их двигатели ревут, когда они отворачивают перед носами-таранами копьеподобных кораблей. Они поворачивали слишком медленно и погибли, из их разбитых корпусов вытекают обломки.
– Прошлое, – раздался голос демона, пока Кир мигал, переходя от одного момента к другому. – Все это прошлое. Я – ткач судьбы, оракул, который видит все пути будущего. В этом моя сила, мое преимущество над соперниками и то, что когда-то удерживало меня вне их завистливой досягаемости.
Вот Фобос, его меч воздет над головой, на губах погребальная песня.
– Но сейчас я слеп, будущее утрачено для меня. Я не могу видеть дальше настоящего. Это мертвое прошлое все, что я могу видеть.
А вот космодесантники в синих доспехах идут по комнатам, покрытым коричневой пылью. На их наплечниках поднявшиеся на задние лапы драконы.
«Но я видел это», – думает он, когда смотрит. – «Я видел это и оно не прошлое. Это будущее».
Демон продолжает, не зная о догадке Кира.
– Пока я слеп, я не могу сражаться со своей родней, поэтому они охотятся за мной на ваших мирах.
Кир увидел движение под мягким слоем пыли, словно волна, поднятая на поверхности воды акулой. Из пыли поднимается фигура. Он кричит, но космодесантники в синих доспехах не слышат. Фигура принимает облик человека. Она медленно поднимается с пола, на ее пылевидной поверхности формируются черты. Она тянется к космодесантникам. Кир чувствует смертельный голод фигуры. Он снова кричит и рот фигуры из пыли движется.
Вы умрете сейчас, – говорит он голосом, похожим на шелест песка, носимого сухим ветром. Космодесантники поворачиваются и смотрят на него. Он тянется к ним.
Он смотрит на свои руки.
Они из пыли.
Его видение прервалось, и Кир проваливается сквозь кружащийся звездный свет и ощущение полета.
Они вернулись в астропатическую комнату. Перед ним стоят Колофон и Геката.
– Из-за тебя, Кир Аврелий, – сказала Геката, а Колофон кивнул. – Я не могу видеть из-за тебя. Ты – препятствие для моего зрения, пятно, за которым я не вижу. Я никогда не видела, как ты появляешься здесь, и сейчас я не могу увидеть твое будущее, только твое прошлое.
Кир попытался пошевелить конечностями, но они по-прежнему парализованы.
– До этого момента я позволяла тебе жить, – продолжила Геката. – У тебя была цель удерживать мою родню. Ты даже мог победить. Но сейчас появилась Инквизиция и демоны, которые преследуют меня рядом, и поэтому я снова должна бежать и скрываться. – Она отступила. – Поэтому ты должен умереть.
Геката повернулась, чтобы уйти, но Колофон помедлил и улыбнулся Киру.
– Благодарю за корабль, которому вы так услужливо приказали бежать от ярости Инквизиции. Это было очень любезно с вашей стороны. – Он похлопал по неподвижному доспеху Киру и захромал вслед за Гекатой.
На самом высоком ярусе комнаты безмолвные фигуры в зеленых мантиях вышли из теней. В их слепых глазах сиял свет варпа. Их было восемьдесят один: пережившие нападение на астропатов. Но в этот момент он понял, что они не пережили. Те, кто сопротивлялись – умерли, те, кто выжили стали связанными с Судьбоплетом. Кир услышал тихий щебет, похожий на крики птиц и шелест перьев. С каждым шагом вниз по каменным ярусам, под их ногами образовывался иней.
– Есть кое-что, о чем вы должны знать перед смертью, мой друг, – произнес Колофон у дверей.
– Я не отправляла сообщение, – сказала Геката и обе фигуры исчезли из виду.
Астропаты приблизились к нему. Кожа сползла с их новых форм, когда сила варпа переделывала их. Из рук и ног выросли когти. Кости треснули и вернулись в скрученные положения. Мех и перья покрыли растянутую плоть. Кир оказался в кругу рычащих тварей.
Кир почувствовал, что удерживающая его сила ослабла. Взяв всю свою волю в кулак, он ощутил, как пальцы двинулись к рукоятке меча. Его конечности дрожали от усилий, он покрылся потом, когда мышцы ожили. Руны угрозы заполнили его зрение.
«Я потерпел неудачу», – думает он. – Это больше не будущее, это – настоящее. Я потерпел неудачу и здесь паду.
|
| |
| |
| MisterNurgl | Дата: Воскресенье, 24.06.2012, 11:31 | Сообщение # 7 |
|
Великий нагибатор
Группа: Космодесант
Сообщений: 6217
Статус: Offline
| III
СВЯЗАННЫЕ
Ударные крейсеры открыли огонь первыми. Линейные ускорители, установленные вдоль бортов заговорили одновременно. На пустотных щитах станции расцвели взрывы, разбиваясь о энергетические купола, которые мигали, отключаясь. Возле ударных крейсеров развернулся вокруг своей оси легкий крейсер, подставляя станции борт с батареями макроорудий. Сгустки плазмы и разрывные снаряды размером с танк прочертили космос.
На борту эсминцев офицеры ждали, пока щит станции не оказался на грани отключения. Когда взрывы всколыхнули последние экраны, они выпустили торпеды. Каждая несла мельта-боеголовку. Они предназначались не для уничтожения, но для нанесения повреждений и воспламенения. Для последнего смертельного удара у них было более экзотическое оружие.
«Шестой Молот» оставался безмолвным, как старый король, следящий, как молодые рыцари проливают первую кровь. На своем медном троне лорд-инквизитор Ксеркс наблюдал, как идеально рассчитанный по времени торпедный залп поразил станцию в тот самый миг, когда отказал последний пустотный щит. Он удовлетворено кивнул и поднял скипетр, его золотая рукоятка была покрыта текстом на высоком готике. Он уничтожил много миров и предпочитал, чтобы последние удары наносились по самой простой из команд.
– Огонь, – сказал он и «Шестой Молот» встряхнуло от его слова.
Когти царапали по доспеху Кира. В него ударила бешенная психическая энергия, которая вытекала из когтистых пальцев, ища слабые места в доспехе. Перекошенные лица заполнили обзор, кусая его острыми зубами. Он слышал, как они смеются и бормочут своими жаждущими смерти голосами. Его рука зашевелилась, поднимая штурмболтер вверх, словно вытягивая из спутанной паутины. Что-то острое и зазубренное нашло слабое сочленение в доспехе. Потекла кровь.
Палуба дрожала под его ногами, словно в такт с далеким громом. Инквизиция начала обстрел.
Его охватил гнев, гнев на собственную глупость. Он знал, что должен погибнуть: он видел это. Это были не новые мгновения, а только старые воспоминания из видений, переживаемые в первый раз. Тварь со сморщенным лицом приблизилась вплотную, ее когти схватили шлем, острые кончики насытил свет варпа, когда они потянулись к окулярам.
«Это не моя судьба!» – Кир выкрикнул эту мысль, и падшие астропаты отшатнулись от него. Он впитал гнев, который кипел в его разуме, и разорвал силу, удерживающую его. Энергия хлынула из него наружу, а с лезвия меча сорвалась молния. Штурмболтер открыл огонь, прошивая извращенные фигуры.
Меч нагрелся в руке, в его ядре сияла его ярость. Он рубанул по телам с погребальной песней на устах.
Станция умирала. Рихат знал это. Кроваво-красные аварийные огни залили вибрирующий стыковочный коридор, и он слышал тихое шипение атмосферы, вытекающей в космос через трещины. Двери стыковочного отсека «Эфона» оставались открытыми, пока уменьшающийся поток людей толпился через них. Они приняли столько, сколько могли, но еще больше должны оставить: сотни, запертых в частях станции, до которых нельзя было добраться, группы гвардейцев, окруженных и уничтожаемых тварями, которые лезли внутрь станции, даже когда та разваливалась на части. Полковник разговаривал со многими из них по воксу, слушал сквозь помехи их проклятья и крики. Он знал, что если выживет, то будет слышать эти голоса многие годы, призрачные голоса, проклинающие его во снах.
– Мы должны закрыть док, полковник, – отозвался один из последних двух Белых Консулов сразу за зубчатыми противовзрывными дверьми. – Станция под непрерывным обстрелом. Она скоро начнет разваливаться на части. Если мы хотим избежать смерти, то должны отстыковаться.
Рихат покачал головой.
– Пока нет. Еще многие могут добраться до нас. Ваш библиарий приказал мне спасти всех, кого я смогу. Я выполню этот приказ.
Космодесантники немного помедлили, затем коротко кивнули.
Рихат оглянулся на проходящих мимо людей. Слуги в серых робах спешили бок о бок с префектами в пурпурных мантиях. Окровавленные и бледные гвардейцы, некоторые из которых все еще сжимали оружие, теснились рядом с техноадептами и мускулистыми сержантами.
– Полковник, мы должны немедленно отстыковаться. – Резкий голос заставил его повернуть голову. К нему спешили Геката и Колофон, сгорбленный астропат тяжело дышал, поспевая за длинными шагами псайкера. – Обстрел уничтожит станцию в течение нескольких минут; вы должны немедленно отдать приказ.
Рихат перевел взгляд с Гекаты на Колофона. Старик был бледен и почти дрожал от страха.
– Что с Киром? Он отправился разыскать вас?
Старик покачал головой.
– Я не видел его, – сказал он.
– Полковник, – начала Геката, но он прервал ее.
– Мы уйдем в самый последний момент, госпожа. – Он указал на нескольких людей, спешащих к доку, но не отрывал глаза от взгляда псайкера. – Самый последний момент. – Геката сердито взглянула на двух космодесантников, стоящих у открытой противовзрывной двери, через которую продолжали проходить люди. – Советую вам, взойти на борт. Времени мало.
Псайкер скривила губы, но отправилась на «Эфон», хромающий Колофон последовал за ней.
Они снова напали на него – волна зубов и когтей. Его опустевший штурмболтер молчал, брошенный на устланный трупами пол. Из его руки метнулась молния, перепрыгивая от тела к телу. Многие упали, но остальные продолжали наступать, пробираясь по мертвым с алчными криками. Они добрались до него, когти оставляли следы на доспехе, вскрывая его полированные внутренности, которые сияли в свете их мертвых глаз. Кир чувствовал, как из него сила вытекает через дюжину ран. Захрипев от усилия, он поднял меч над головой, обхватив обеими руками потертую рукоять. Сморщенная тварь зашипела на него, бросившись вперед. Его первый удар рассек ее надвое. Второй перерубил живот и хребет другой твари.
Что-то ударило его сзади, наплечник раскололся, а боль пронзила тело. Его колено опустилось на пол. Он почувствовал вкус собственной крови. Он ощущал вокруг себя существ: это из варпа смеялись ему астропаты.
Кир чувствовал потертые сочленения перчатки на пальцах, которые все еще сжимали меч. Он израсходовал каждое оружие, которым владел, использовал каждый известный ему навык, но по-прежнему шел к судьбе, которую предвидел. Твари приблизились к нему. Библиарий посмотрел на них, поднимаясь на ноги. Была еще кое-что, нечто ужасное, что он все еще не осмеливался сделать. Это чудовищное деяние предостерегало его, и пережить его было так же трудно, как и управлять им. Внутри шлема он мрачно улыбнулся самому себе. Последней частицей своей сфокусированной воли он потянулся и пробил дыру в реальности.
Когда Кир встал, твари отступили. Воздух вокруг него превратился в ускоряющийся циклон мерцающей энергии. Он расширил отверстие, его разум удерживал вихрь перед собой. Воронка становилась все шире и шире, вращаясь с искаженными обрывками реальности. Извращенные тела исчезли в кружащейся дыре, затянутые с воплями гнева и страха. Кир секунду управлял вихрем, которому даровал жизнь. Он начал двигаться за секунду до того, как утратил контроль. Вихрь вырвался из его хватки со звуком бьющегося стекла. Его черная пасть еще больше увеличилась, превращая в ничто все, к чему прикасалась.
Кир побежал к двери, чувствуя, как при движении тело наполняется болью. Позади него с голодным воплем увеличивалась пасть воронки.
Станция пылала. Красный огонь пожирал бронированную обшивку, высасывая изнутри кислород, изгибая элементы конструкции, пока они не треснули и не деформировались, как сломанный хребет умирающего левиафана. Пламя варпа смешалось с огнем, демонические лица возникали и исчезали в пожаре.
Кружащие корабли карательного флота на минуту прекратили огонь, прежде чем нанести последний удар. Из носа «Шестого Молота» вылетел узкий веер торпед. Черные жала мчались на ярких хвостах, они несли самый тайный и опасный боезаряд. Когда они ударили в сердце станции, вортексное устройство создало пульсирующую цепь дыр в реальности. Черные концентрированные спирали открылись в перекрывающемся циклоне, который унес станцию в забвение.
Кир бежал по коридорам, заполненным дымом и руинами. Дисплей шлема пульсировал предупреждающими значками, которые говорили о внезапном изменении давления, резком росте уровня токсичности и смертельном для жизни содержании кислорода. Его поврежденный доспех терял воздух из многочисленных отверстий. Некоторые из фибросвязок доспеха были разорваны. Он чувствовал, как рвутся мышцы под тяжестью доспеха.
Эпистолярий повернул за угол и увидел, что бронированные двери дока все еще открыты. Стыковочный отсек «Эфона» за ними освещался аварийной сигнализацией. У панели управления дока тяжело осела фигура, последняя душа, стоявшая на страже безопасности ворот.
Рихат умирал, его кожа побледнела от нехватки кислорода, но обе руки по-прежнему сжимали панель управления дверью, сохраняя ее открытой до самого последнего момента. Кир остановился. За его спиной длинный коридор начал изгибаться.
– Полковник, – сказал он. Человек не двигался. – Рихат. – Его веки дрогнули, а синие губы прошептали слово, которое Кир не расслышал. В стене коридора открылся широкий разрыв, расходясь по полу и потолку, вытягивая пламя и воздух в мрак за ним. Кир наклонился, чтобы поднять полковника, но человек остановил движение, его глаза невидяще смотрели перед собой. Кир думал о том, что сказать, шепча последнее слово душе человека. Он думал о станции, которую разрывало на части в этот момент, о многих погибших на ней, которые могли добраться до «Эфона», и не придумал ничего, что дало бы мертвому успокоение.
Кир убрал руку человека с панели управления доком. Со звуком шипящих поршней противовзрывная дверь «Эфона» начала закрываться. Он одиноко прошел между смыкающимися зубьями, когда корабль разорвал свою связь со станцией. За ним с визгом разрываемого металла разлетелся коридор.
Вихри поглощали последние останки станции. На их краю поворачивался белый корпус боевой баржи Адептус Астартес, двигатели надрывались в борьбе с силами, тянущими их назад к ожидающим пастям растущих вихрей.
Инквизитор Ксеркс увидел, как из рвущихся обломков станции выскользнул корабль и направился в открытый космос, обратив внимание на геральдику Белых Консулов. Несомненно, славный Орден, но пострадавший в последнее время. Потеря такого корабля станет ударом для дружеских отношений, уходящих в глубины истории. Но он никому не мог позволить избежать указа об Экстерминатусе. Ксеркс кивнул одному из офицеров на мостике и стал наблюдать, как легкий крейсер и эсминцы увеличили скорость и легли на курс перехвата, который отрежет корабль, прежде чем он достигнет границы системы.
Перед ним ждали закрытые двери мостика «Эфона». На обеих створках блестели в свете пламени жаровен гравированные изображения Сабатина. Он остановился, наслаждаясь дыханием, которое наполняло его легкие.
Демон должен был направиться на мостик, чтобы быть рядом с центром управления и принятия решений, чтобы влиять на собственное спасение. Кир бежал через корабль, минуя сервиторов и группы озадаченных беженцев со станции. Он почувствовал, как задрожал корабль, когда его двигатели боролись с тягой вихрей, которые захватили станцию.
Библиарий остановился перед бронзовыми дверьми. В голове пронеслись проблески полузабытых видений. Он знал, что должно случиться, что значат все обрывочные проблески, цену, которую нужно будет заплатить.
Кир медленно поднял руки, отсоединил шлем от доспеха и бросил его на палубу. Он сделал долгий выдох. Подавленная боль от ран вызывала оцепенение по всему телу. Он поднял меч, прижав плашмя ко лбу. Его прикосновение холодило кожу. Он подумал о пепле мертвого мира на своих пальцах, о братьях, выкрикивающих погребальные песни, о Рихате, беззвучно произносящем последние слова, о взгляде, когда увидел Черный Корабль в синем небе.
– Вот для чего нас создали, – прошептал он себе и толкнул бронзовые двери.
– Судьбоплет. – Кир произнес его имя, когда двери распахнулись. Лица обернулись к нему, и он шагнул на мостик, почерневший доспех скрипел с каждым шагом. Перед ним, в центре длинной платформы стоял командный трон. Группа сервиторов сидела, сгорбившись, над системными показаниями, среди них ходили несколько рабов в белых робах. Бронированные ставни закрывали обзорные окна, которые тянулись вдоль стен мостика. В воздухе перед командным троном висел вращающийся голодисплей. По зеленой проекции с координатной сеткой двигались значки, показывая взаимные положения и траектории кораблей.
Колофон и Геката стояли вместе рядом с пустым троном, возле них двое Белых Консулов. Когда Кир шагнул к ним, все повернулись. Лицо Гекаты исказил гнев, а Колофона – шок и удивление. Кир открыл рот, чтобы приказать своим братьям открыть огонь. И не сделал этого.
Со звуком рвущейся кожи и смеха тела Колофона и Гекаты взорвались. Их плоть распалась, кожа и блестящие мышцы ненадолго повисли в воздухе, словно приколотые к невидимому секционному столу. Мерзкий запах извлеченных органов и сладкого ладана наполнил мостик, вызвав у Кира тошноту. Растянутые лица старика и псайкера ухмыльнулись с искаженного полотна плоти. Куски мышц и кожи начали наматываться, как полосы бечевки, скрученные в веревку. Плоть изменила цвет и форму. Выросли перья и когти. Растущую фигуру окружил синий цвет, переплетаясь яркими кольцами. На сгорбленной спине сформировались крылья. Кожа свободно свисала с длинных конечностей с когтями, похожими на птичьи. Две длинные, оперенные шеи задрожали во вращающемся свете, после чего повернулись и взглянули на Кира. Над крючковатыми клювами пристально смотрели разные глаза. Демон засмеялся обеими головами, звук был похож на предсмертные крики воронов.
Двое братьев Кира подняли болт-пистолеты и открыли огонь. Вокруг снарядов возник пульсирующий свет. Они отвернули от траектории и начали вращаться вокруг демона, как светляки. Вокруг них мостик охватило безумие. Сервиторы вырвали себя из своих мест, рухнув на пол в лужах масла. Рабы и офицеры согнулись, извергая на пол желтую желчь. Щелчком руки демон направил болтерные снаряды по спирали в сторону членов экипажа, где они взорвались. Он поднял когтистую конечность, радужный свет окутал его когти, когда он указал на Кира. Клювы открылись, чтобы заговорить.
Кир атаковал, подняв меч над правым плечом. Его мышцы рвались, когда тянули его закованное в доспех тело вперед. Он почувствовал, как его наполнило спокойствие; он видел, что случится, его видение о будущем парило прямо перед настоящим. Момент растянулся. Его предназначением было оказаться здесь, сделать выбор, который по его ощущениям ждал его сразу за горизонтом настоящего. Все происходило так, как всегда будет и должно происходить.
Меч рассек энергетическую оболочку демона и ударил в пернатую плоть. Последовала вспышка разноцветного света. Демон отшатнулся назад, крича от боли и почти рухнув на палубу. Кир поднял меч, перекинув его длинную рукоятку из руки в руку, и пронзил тело демона, пригвоздив его к палубе.
Он остановился, глядя на демона. Две головы смеялись. Его тело начало растворяться в светящиеся испарения. Пылающая демоническая сущность стекала в палубу корабля, проникая в «Эфон», распространяясь по его элементам.
Кир отпустил рукоятку меча. Он никак не мог изменить то, что произойдет далее, судьбу, на которую обрек корабль и всех на его борту. Он знал, что не сможет убить демона; не по-настоящему. У того всегда будет возможность так или иначе выжить. Но Кир разрушил его физическую форму и знал, что демон сделает все возможное, чтобы не вернуться в варп. Сейчас он мог выжить только приняв сущность корабля, в качестве его хозяина.
Структура «Эфона» менялась, даже когда он смотрел на него, искажаясь, пока демон просачивался в его недра. Корабль в будущем изменится еще больше, станет чем-то неузнаваемым, чем-то проклятым. Кир знал это; он видел это.
Он посмотрел на последние признаки физического тела демона, две головы грифа дергались среди таящей плоти и перьев.
– Ты должен кое-что знать, – сказал он, когда демон зашипел. – Ты сказал, что слеп, что не можешь видеть будущее. Ты говорил, что видишь только бесконечно повторяющееся прошлое. Но то, что ты видишь, демон, это твое будущее. Ты – слеп, потому что прошлое – это твое будущее. – Кир улыбнулся демону, когда тот исчез в палубе. – То, что я вижу в будущем, это то, что ты видишь в прошлом. Ты слеп из-за этого момента, момента, когда будущее становится прошлым. Я – архитектор твоей судьбы.
Кир поднял глаза на тактическую картинку приближающегося флота Инквизиции и медленно угасающих вихрей. Вращающиеся дыры в реальности заберут в варп все, что поглотили, чтобы нести по бурным течениям сквозь время и пространство. Он по-прежнему чувствовал, как под ногами плазменные двигатели борются, чтобы вырвать корабль из объятий вихрей.
Библиарий медленно подошел к командному трону, сел и произнес свой последний приказ.
- Остановить двигатели.
Мгновенье спустя корабль затих. Он продолжал двигаться сквозь пустоту, несомый инерцией. Затем начал скользить обратно к воронкам, которые поглотили станцию.
Кир положил свой меч на колени. Мостик менялся. По мере того, как демон все глубже погружал свои когти в конструкцию корабля, перед глазами библиария появлялись раковые опухоли искаженного металла. У него не было иллюзий по поводу того, что он делал. Он обрекал корабль, экипаж и тех, кто перебрался на него в надежде на спасение. Он обрекал их на проклятую вечность гонки сквозь время, связанными с мерзостью.
В глубине своей псайкерской души он чувствовал, как вихри приближаются к «Эфону». Корабль не включил свои поля Геллера; он был открыт всей силе варпа. Сырая психическая энергия омывала корпус невидимой волной. Те, кто был на борту, умирали тысячу раз, их тела распадались и восстанавливались снова и снова, пока не рассыпались пылью по залам корабля.
Кир все это время не закрывал глаз, удерживая тело и душу вместе последним кусочком своей воли.
Он подумал о сигнале. Сигнале, который предопределил эту судьбу с момента, как он его услышал, сигнале, который демон никогда не отправлял, который никто никогда не отправлял. Он закрыл глаза и направил свой голос в варп. Его слова станут сообщением, чтобы поймать себя и демона, связав их судьбы вместе. Где-то внутри корабля демон услышал эти слова и завыл.
Его последняя невыслушанная исповедь была произнесена, он расслабился, и шторм разорвал его тело и душу на части.
«Эфон» падал, возвращаясь сквозь время, становясь чем-то новым, как и было предначертано.
|
| |
| |
|
|
|
