Раб слушал у двери хозяина и считал минуты.
За укреплённой дверью из тёмного металла крики хозяина наконец-то утихли – по крайней мере, пока. Раб был человеком, что предполагало ограниченные чувства, но, прижав ухо к двери, он мог услышать дыхание хозяина. Это был режущий уши звук, неровный и хриплый, который вокс-громкоговорители череполикого шлема превращали в металлический рык.
И всё же, даже когда разум занимали другие мысли, раб продолжал считать секунды, которые складывались в минуты. Это было легко: он научился делать это инстинктивно, потому что в варпе не работал надёжно ни один хронометр.
Раба звали Септим, ибо он был седьмым. До него на службе хозяина находились шесть рабов, которых больше не было среди команды величественного корабля ”Завет Крови”.
Коридоры ударного крейсера Астартес были практически пустой, безмолвной паутиной из чёрной стали и тёмного железа. Они были венами великого корабля, который некогда бурлил от активности: сервиторы усердно исполняли свои нехитрые обязанности, космодесантники ходили из зала в зал, смертный экипаж исполнял миллиарды функций, которые были необходимы для того, чтобы корабль и дальше оставался в строю. В дни до великого предательства ”Завет” называли домом тысячи душ, среди которых было почти триста бессмертных Астартес.
Время изменило всё. Время и войны, которые оно принесло.
Коридоры были неосвещёнными, но не обесточенными. Умышленная тьма царила внутри ударного крейсера и столь глубока была она, что впиталась в стальные кости корабля. Это было совершенно естественно для Повелителей Ночи, каждый из которых был рождён на беспросветном мире. Для немногочисленного экипажа, который обитал во внутренностях ”Завета”, тьма была - сначала - неудобной. Большинство неминуемо акклиматизировалось. Они продолжали носить факелы и оптические усилители, ибо были людьми и не могли видеть как хозяева в искусственной ночи. Но со временем они обретали во тьме покой.
Со временем акклиматизация сменялось близостью. Те, чьи разумы никогда не привыкали к мраку, терялись в безумии и выбрасывались убитыми за неудачу. Другие привыкали и сближались с незримым окружением.
Мысли Септима шли глубже, чем у большинства. Все машины были наделены душой. Он знал это даже тогда, когда был верен Золотому Трону. Временами он говорил с пустотой, зная, что тьма сама по себе была сущностью, выражением разума корабля. Идти сквозь пропитавший корабль угольно-чёрный мрак значило жить внутри души ордена и вдыхать ощутимую ауру коварной злобы ”Завета”.
Тьма никогда не отвечала, но Септим обретал покой в присутствии корабля вокруг. Ребёнком он всегда боялся темноты. На самом деле, страх никогда не покидал раба, и в бесконечной ночи целостность его разума сохраняло лишь знание, что безмолвные чёрные коридоры не враждебны.
Также Септим был одинок. Ему было трудно признаться в этом даже себе. Гораздо проще было сесть во тьме и говорить с кораблём, даже зная, что он никогда не ответит. Иногда Септим чувствовал себя далёким от других слуг и рабов на борту. Большинство пробыло на службе Повелителем Ночи гораздо дольше. Они нервировали Септима. Многие шагали по коридорам с закрытыми глазами, ориентируясь среди холодных коридоров корабля по памяти, осязанию и другим чувствам, которые Септим не желал понимать.
Однажды во время безмолвных недель перед очередным сражением в другом мире Септим спросил, что стало с шестью рабами до него. Хозяин был в уединении, вдали от своих братьев, и молился духам оружия и доспехов. Тогда он пристально посмотрел на Септима глазами, которые были чёрными словно межзвёздная пустота.
И улыбнулся. Хозяин редко это делал. Под бледной кожей голубые вены выгнулись подобно тонким трещинам на чистом мраморе.
-Примус, - его голос был спокоен, как и всегда без боевого шлема, но всё равно глубоким и звучным, - был убит давным давно. В битве
-Лорд, вы пытались спасти его?
-Нет. Я не знал о его смерти. Когда это произошло, меня не было на борту ”Завета”.
Раб хотел спросить, попытался ли бы хозяин спасти его предшественника, если бы мог, но, по правде сказать, боялся, что уже знает ответ.
-Ясно, - Септим облизнул пересохшие губы, - А остальные?
-Терций... изменился. Его изменил варп. Я уничтожил Терция, когда он перестал быть собой.
Это удивило Септима. Хозяин говорил ему раньше о важности слуг, которые могли сопротивляться безумию варпа и оставались незатронутыми порчей Губительных Сил.
-Он пал от ваших рук? - Спросил Септим.
-Да. Это было милосердием.
-Вижу. А остальные?
-Они старели. Они умерли. Все, кроме Секонда и Квинта.
-А что было сними?
-Квинта убил Возвышенный.
От этих слов кровь Септима похолодела. Он ненавидел Возвышенного.
-Почему? Какое он совершил прегрешение?
-Он не нарушал законов. Возвышенный убил Квинта в мгновение ярости. Он выпустил свой гнев на ближайшее живое существо. Увы для Квинта, это было он.
-А... Что случилось с Секондом?
-Я расскажу в другой раз. Почему ты спрашиваешь меня о бывших слугах?
Септим вдохнул, чтобы рассказать правду, исповедоваться в своих страхах, признаться, что он говорит с тьмой корабля, чтобы забыть об одиночестве. Но его мысли занимала судьба Терция. Смерть из-за безумия. Смерть из-за порчи.
-Мне любопытно, - так раб в первый и последний раз за свою службу солгал хозяину...
Звуки тяжёлых шагов вернули Септима к настоящему. Он отошёл от двери хозяина и сделал вдох, бросив невидящий взгляд в направлении коридора, из которого доносились шаги.
Он знал, кто идёт. Они увидят Септима. Они увидят его, даже если спрячется рядом, поэтому не было смысла бежать. Они ощутят запах Септимия и увидят ауру температуры тела. Поэтому он стоял, желая, чтобы его сердце перестало колотиться. Ведь они услышат и это. И улыбнуться его страхам.
Септима нажал на переключатель слабой дорожной лампы, убив тусклое жёлтое освещение и вновь окутав коридор абсолютной тьмой. Он сделал это из уважения к приближающимся Астартес и потому, что не хотел видеть их лица. Временами тьма делала общение с полубогами гораздо легче.
Собравшись, Септим закрыл ставшие бесполезными глаза и сконцентрировался на слухе и обонянии. Шаги были тяжёлыми и слишком широкими для человека, но на ногах явно не было доспехов. Шуршание туники или мантии. Всепроникающий привкус крови: резкий, насыщенный, металлический и достаточно сильный, чтобы щекотать язык. Это был запах самого корабля, но дистиллированный, очищенный, усиленный.
Другой полубог.
Один из родичей хозяина пришёл, чтобы увидеть своего брата.

-Септим, - раздался голос из тьмы.
Раб тяжело сглотнул, не доверяя своему голосу, но зная, что он должен говорить, - Да, лорд. Это я.
Шелест одеяний, звук чего-то мягкого на металле. Полубог погладил дверь хозяина?
-Септим, - повторил полубог. Его голос был нечеловечески низкими рокочущими звуками, - Как мой брат?
-Он ещё не вышел, лорд.
-Знаю. Я слышу его дыхание. Он спокойнее, чем раньше, - голос полубога казался задумчивым, - Септим, я не спрашиваю, вышел ли он. Я спрашиваю, как он.
-Эта беда длилась дольше, чем обычно, лорд, но мой хозяин молчал уже почти час. Я считал минуты. Это самый долгий период покоя с момента начала припадков.
Полубог фыркнул. Казалось, что столкнулись грозовые тучи. На мгновение Септим ощутил ностальгию; он не видел бурь – и даже не стоял под настоящим небом – уже годами.
-Осторожнее со словами, вассал, - сказал полубог, - Беда подразумевает проклятие. Мой брат, твой хозяин, благословен. Он видит глазами бога.
-Простите меня, великий, - Септим уже был на коленях и склонил голову, зная, что полубог ясно увидит его преклонение в кромешной тьме, - Я лишь использовал слова, которые использует мой хозяин.
Последовала долгая пауза.
-Септим. Встань. Ты боишься, и это влияет на твои суждения. Я не причиню тебе вреда. Разве ты не знаешь меня?
-Нет, великий лорд, - И это было правдой. Раб никогда не мог уловить разницы в голосах полубогов, голос каждого из которых был похож на низкий рык хищной кошки. Лишь голос его хозяина звучал по-другому, в львином рычании проскальзывала нотка мягкости. Септимий понимал, что это из-за знакомства, а не настоящего отличия тона хозяина, но это не помогало различать других, - Я могу лишь предположить, если будет позволено.
Последовал звук того, что полубог изменил позу, и шелест одеяний.
- Доставь мне удовольствие.
-Я верю, что вы – лорд Сайрон.
Очередная пауза.
-Как ты узнал, вассал?
-Потому, что вы смеялись, лорд.
В последовавшей за словами тишине Септим даже в темноте был уверен, что полубог улыбался.
-Расскажи мне, - наконец заговорил Астартес, - приходили ли сегодня остальные?
Раб сглотнул.
- Лорд Узас был здесь три часа назад, Лорд Сайрон.
-Я полагаю, что это было неприятно.
-Да, лорд.
-И что же делал мой любимый брат Узас, когда пришёл? – в голосе Сайрона была безошибочно узнаваемая нотка сарказма.
-Он слушал слова хозяина, но ничего не говорил, - Септим вспомнил холод во тьме, когда он стоял в коридоре рядом с Узасом и слышал, как хрипло дышит полубог и гудит его активированный боевой доспех, - Он был в военном облачении, лорд. Я не знаю причины.
-Это не секрет, - ответил Сайрон, - Твой хозяин все ещё в своём боевом доспехе. Последняя ”беда” нагрянула на него, когда мы сражались, а снять с него доспех значило пробудить его от видения.
-Я не понимаю, лорд.
-Да? Подумай, Септим. Сейчас ты можешь слышать крики моего брата, но они приглушены громкоговорителями шлема и металлом кельи. Но если кто-то хочет услышать его достаточно ясно... Он выкрикивает пророчества в вокс-сеть. Всякий носящий свои доспехи может услышать его крики по коммуникационным частотам.
Кровь Септима похолодела от этой мысль. Экипаж полубогов корабля слышит мучительные бесконечные крики его хозяина... Кожу раба закололо, словно её ужалила тьма. Дискомфорт – была ли это зависть? Бессилие? Септим не был уверен.
-Что он говорит, лорд? О чём видения моего хозяина?
Сайрон вновь положил ладонь на дверь, и в этот раз в его голосе не осталось ни следа веселья.
-Это те же видения, которые являлись нашему примарху, - тихо сказал Астартес, - О жертвах и битвах. О бесконечной войне.

Сайрон был не совсем прав.
Он говорил с уверенностью знающего, поскольку был слишком привычен к видениям брата. Но в этот раз в видениях поверженного воителя проступила новая грань. Это стало ясно примерно девять часов спустя, когда дверь наконец-то открылась.
Полубог, шатаясь, вывалился в коридор и прислонился к противоположной стене. Его мускулы были подобны огненным канатам на расплавленных костях, но боль была не худшим. Он умирил бы боль, как уже делал бессчётное множество раз. Дело было в слабости. Уязвимость. Это нервировало полубога, заставляя обнажить зубы в диком оскале от чистой незнакомости ощущений.
Движение. Сын божий ощутил движение слева. И повернул в сторону его источника голову, хотя всё ещё был подслеповат от оставшейся после припадка головной боли. Его способность чуять добычу, улучшенная, как и все чувства, зарегистрировала знакомые запахи: дымчатое прикосновение клубящегося ладана, мускусный запах пота и металлический привкус спрятанного оружия.
-Септим, - заговорил сын божий. Ему был чужд звук собственного голоса, скрипучий и шуршащий даже сквозь громкоговорители шлема.
-Я здесь, хозяин, - облегчение раба растаяло, когда он увидел, насколько слаб лорд. Это было ново для них обоих.
-Вы были потеряны для нас ровно восемьдесят один час и семнадцать минут, - продолжил Септим, информируя своего хозяина, как и всегда после припадков.
-Долго, - произнёс полубог, выпрямившись в полный рост. Септим смотрел, как встаёт его хозяин, и осторожно отклонил тусклый луч походной лампы, направив слабое освещение на пол. Света было достаточно, чтобы видеть, но в коридоре появился успокаивающий полумрак.
-Да, лорд. Весьма. Припадки длятся всё дольше.
-Да. Кто последний приходил ко мне?
-Лорд Сайрон семь часов назад. Я думал, что вы умираете.
-Какое-то время так и было, - змеиное шипение выравнивающегося воздушного давления раздалось, когда хозяин снял шлем. В тусклом свете Септим мог различить лишь гладкие черты лорда и чёрные как пруды дёгтя глаза. –Что вы видели? – спросил раб
-Тёмные предзнаменования и мёртвый мир. Направляйся в мои оружейные и начни приготовления. Я должен поговорить с Возвышенным.
-Приготовления? – запнулся Септим, - Новая война?
-Всегда есть новая война. Но сначала мы должны встретить кого-то. Кого-то, кто будет жизненно важен для нашего выживания. Мы должны совершить путешествие.
-Куда, лорд?
На лице полубога появилась редкая улыбка.
- Домой.